бойся. Так нужно, говорит».
Ромка, деликатно подталкивая меня к двери, вынес в коридор чемодан, сказал: «Если говорит, что так нужно, значит так нужно. Поняла? А вот если мы сейчас на поезд опоздаем, получим все».
На поезд я действительно чуть не опоздала. Бежали с Ромкой сломя голову. Я на ходу вдыхала неповторимый запах вокзала, рельс, смазанные смолой и еле заметным дымом от угля. Этот запах всегда к переменам: у кого-то вызывающий нервный трепет от поездки в неизвестность, у кого-то радостное возбуждение от предстоящей поездки, у кого-то просто возможность выехать за пределы привычной и порядком надоевшей жизненной круговерти.
Забежала в купе и села на своё место — уже объявили отправление. Привалилась к спинке и закрыла глаза. Вокруг суетились соседи, распихивая чемоданы. Затем, не успев, как следует устроиться на местах, начали доставать еду. От запаха варёных яиц и жареной курицы меня затошнило. В купе он концентрировался в закрытом пространстве, вызывая легкую тошноту.
Я так и сидела с закрытыми глазами, общаться с соседями совершенно не хотелось. Чуть позже я открою глаза, улыбнусь милым соседям, обсудим сотню тем, промоем косточки опостылевшему правительству. А пока мне просто жизненно необходима эта минута одиночества. Я сидела, намотав ремешок от сумки на руку, уцепившись за него как за спасательный круг. Навалилась какая-то эмоциональная усталость, накопленная за год. На море буду лежать как морская звезда и ни о чем не думать. Наверно я так и уснула, сидя.
Проснулась и приоткрыла один глаз. За окном темень. По купе гулял свежий ветерок, унося с собой вагонные запахи еды, едва заметного табачного дыма, влажного белья и дымка от угля в титане.
Ого. Вот это я отключилась. Сейчас еще подремлю, а потом и с соседями можно знакомиться. Они между тем переговаривались между собой: «Скоро в тоннель въедем».
Вот после него родимого и «проснусь» — решила я, пытаясь отогнать остатки сна.
По глухому звуку я догадалась, что поезд въехал в долгожданный тоннель.
Глухой громкий звук от стука колес ворвался в открытое окно. Звук искал выхода и бился о четыре стены закрытого купе. И теперь бесконечное мощное тук-тук-тук громко било в уши, забиралось в голову и отзывалось пульсирующей болью. Я поморщилась, не люблю громких звуков, теперь голова наверно разболеется. Машинист надумал сделать предупредительный сигнал и к бесконечному стуку присоединился громкий вой большой мощной железной машины. Поезд внезапно дернулся и меня, резко подбросило на месте и выбросило вперед. Голова взорвалась сотнями огней, и я отключилась.
***
Сознание возвращалось медленно. Не открывая глаз, я пыталась понять, где я и что, собственно говоря, случилось. Помню поезд и тоннель, помню звук эха, громким гулом врывающееся в открытые окна вагона, от которого невозможно было спрятаться. Помню ощущение толчка вагона и ощущение полета.
Авария на железной дороге? Это меня выбросило, получается? Глубоко вздохнула — боли в грудной клетке не было и приоткрыла глаза. Голубое ясное и чистое небо. Повернула голову набок: на все поле зрения трава, зелёная и такая сочная, кажется — дотронься пальцем, травинка лопнет и звук еле слышных колокольчиков со всех сторон. Дзинь-дзинь.
Напротив моих глаз на травинке шел, а не полз, жук. Странный он какой-то. Размером с грецкий орех. Его тело прикрывал панцирь фиолетового цвета. Две длинные задние ножки, на которых он шёл, сгибались ровно посередине в разные стороны. А передними короткими лапками он держал пучок травинок и жевал. Остановившись, он чуть наклонил свою голову, будто изучая меня, и поклонился в книксене.
Эк меня приложило то об землю. Уже галлюцинации начались, где это видано, чтоб жук поклоны бил.
Пошевелила руками, ногами, вроде ничего не болит.
Так, нужно порассуждать. Если меня отбросило при аварии, значит рядом должна быть железная дорога и наверняка экстренные службы подъехали. А может, просто людям нужна помощь.
Я, облокотившись на локти, села. В руках сжатый ремешок сумки. Ничего не болит. Потихоньку встала, оценивая ощущения в теле. Может у меня шок и я не чувствую боли?
Я осмотрела себя взглядом. Крови нет, замечательно. Ощупала ноги, руки. Голова на месте, шишек от ударов нет. Хорошо.
Так, стоп! Что это такое? Волосы. Почему они длинные? Чуть ниже лопаток. Этого же просто не может быть. Я же не могла здесь валяться так долго? Это же сколько нужно времени, чтобы они так отросли?
Я перекинула волосы на плечо, осматривая их, погрузила руку в волосы и провела по всей длине. Густые, мягкие, слегка завивающиеся на самых кончиках.
Я начала судорожно ощупывать себя. Вещи мои, тело, вроде тоже собственное. Одним движением руки резко дернула молнию на олимпийке. Вот моя, она книксен родная родинка, значит это я. Так, что еще можно посмотреть? А ямочки на щеках? Я улыбнулась, приложив пальцы к щекам. На месте.
Осмотрелась. Вокруг поляна какой-то неправильной овальной формы, окруженная деревьями. Нужно идти, только не знаю куда. Пойду прямо, там встречу людей и спрошу дорогу.
Перекинув сумку через плечо, я осторожно двинулась к деревьям, прислушиваясь к своим ощущениям в теле. Ничего не болело. Странно даже, но успокоившись по поводу повреждений, перевела взгляд на окружающую меня природу. Под ногами множество разноцветных цветов. Красиво. Черно-белые полосатые колокольчики звенели, задетые моими ногами.
— Так это вы звените? — я наклонилась к одному из них и легонько щелкнула по нему. Раздался нежный звук колокольчика. Я нахмурилась. Красиво, конечно, но нереально.
Наверно, я сплю. Ну конечно! Сплю себе, никого не трогаю и сон замечательный смотрю.
Стройные высокие деревья, окружавшие поляну, тоже были странные. Протянула руку и погладила ствол. Он был гладкий, как будто его обработали и покрыли лаком. Здесь что, массовый сабантуй праздновали? Подняла голову. Кроны деревьев образовали большую зеленую шапку, местами пропускающую солнечный свет. А от крон деревьев свисали плети разных размеров. Как сережки у берез, только гораздо больших размеров.
В лесок влетела маленькая птичка. Она летала вокруг меня и чирикала, подсвистывая известную только ей мелодию. Ее оперенье, ловя солнечный свет, пробивающийся сквозь густую листву, вспыхивало множеством разноцветных красок. Господи, как красиво. Я замерла, боясь прервать эту дивную песню, следя за ней глазами. Птичка поднималась все выше, не прерывая свою чарующую песню.
Вдруг, одна из плетей зашевелилась и молниеносным движением закрутила в кокон и уволокла птичку наверх. Песня резко оборвалась. «Ик» — я стояла с открытым ртом, не веря в происходящее — Это что же? Её сожрали, что ли прямо сейчас? Деревья плотоядные?
Я медленно попятилась задом,
