и о том, что с её помощью можно поговорить с ушедшими близкими.
– Нет, – мама мотает головой. – Это небезопасно, милая. Мы не сможем контролировать то, что может явиться в дом. Подобные предметы способны открывать врата в миры, о существовании которых мы даже не догадываемся. К тому же я уверена, что бабушка ушла к свету. Перед этим она говорила мне, что готова к смерти.
– Как ты можешь знать наверняка?
Какое-то время мама просто смотрит на меня:
– Не могу. Но я и не видела её нигде в нашем доме. А ты?
– Нет, – отвечаю я. – Но я очень хочу с ней поговорить. Вот и всё.
Мама молчит. Её взгляд скользит к книжному шкафу в прихожей. Она смотрит точно на запертую нижнюю дверцу, и на мгновение между бровей у неё залегает лёгкая морщинка.
Сердце у меня начинает биться чаще. Вот оно. Вот где лежит доска Уиджа.
Мама снова похлопывает меня по ноге, на этот раз с тревогой:
– Пообещай, что не станешь пытаться вызывать бабушку. Её душе спокойно в другом мире.
Если бабушка знает, что я потеряла медальон, то вряд ли. Я стараюсь об этом не думать. Завтра ещё успею понервничать.
– Обещаю.
Чувство вины грызёт меня изнутри. Но я не вру. Я не собираюсь вызывать бабушку – только Эмму, или чей там призрак меня преследует. К тому же духов ведь не существует на самом деле, да? Я делаю это, только чтобы доказать Рози – и себе, – что просто какая-то жуткая девушка ходит гулять в лес.
Мама ласково улыбается мне и берёт свою чашку:
– Хорошо. Доски Уиджа бывают коварными. Мы же не хотим, чтобы тут разгуливали всякие непрошеные призраки.
Я сглатываю и снова отпиваю из чашки. Если бы мама только знала.
Глава пятая
Я весь день жду, когда мама уйдёт на свою ночную смену. Мне кажется, будто все нервы скрутились в тугой комок у меня в животе. Сейчас вечер, я сижу на диване и листаю журнал по садоводству, рядом дремлет Уголёк. Страницы я переворачиваю почти механически: думаю я совершенно о другом.
Мы с мамой хорошо провели день: пропалывали в огороде грядки и вспоминали всякие весёлые истории про бабушку. Например, как однажды она посадила лук вверх ногами, решив, что зелень сверху – это корни. Поняв, что ошиблась, она ухитрилась выкопать лук, не испортив. А укроп у неё иногда вырастал в самых неожиданных местах во дворе. Однажды мы собирались солить огурцы, и я не могла найти укроп в огороде. Бабушка вспомнила, что в том году он вырос за компостным баком. И не ошиблась. Почему-то, несмотря на все её промашки, в огороде у неё всегда всё росло и цвело. Она умела находить общий язык с растениями, да и с животными тоже.
От этих разговоров мне стало только тоскливее. Что, если мама права? Конечно, бабушка вполне могла обрести покой в ином мире. Но даже если это так – что она думает по поводу того, что я не навестила её в больнице в последние дни жизни? Я не смогла с ней нормально попрощаться и сказать, как я её люблю. А она знает, что я потеряла медальон? Самую ценную часть её наследства (не считая Уголька)? От этих мыслей у меня сжимается сердце.
В дверях показывается мама, на ней синий халат с рисунком в виде жёлтых смайликов:
– Ну всё, милая. Я пошла на работу. – Она копается в сумочке и достаёт ключи. – Надеюсь, ночь пройдёт спокойно. Рози когда придёт?
Я кладу журнал на столик:
– Точно не знаю. У «Нетфликса» вышел новый сериал, который мы хотим посмотреть, так что, надеюсь, она будет скоро.
Я провожу пальцами по волосам и разглядываю кончики фиолетовых прядей в надежде, что мама не почует ложь.
– Если будете готовить попкорн, то не забудьте прибрать за собой.
Мама открывает дверь, и я кладу руку Угольку на спину – на случай, если он опять захочет сбежать. Он открывает глаза и обнюхивает мои пальцы, но не пытается покинуть своё уютное местечко.
Мама оглядывается на меня и закусывает губу:
– Когда у тебя будет свободное время, можешь поискать бабушкин медальон в своей комнате? Я знаю, ты не стала бы его красть, но в этом доме вещи иногда оказываются в неожиданных местах. Я до сих пор не могу его найти.
У меня внутри всё сжимается. Я не могу смотреть ей в глаза.
– Конечно, я поищу.
– Спасибо, милая. Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю.
Мама уходит, и я замираю в ожидании. Я слышу шум двигателя, когда она отъезжает от дома.
Я сразу же бросаюсь к шкафу, присаживаюсь и дёргаю нижнюю дверцу. Разумеется, она заперта. На месте мамы куда бы я спрятала ключ?
Только я собираюсь пойти на кухню и поискать в ящике со всяким хламом, как слышу стук в дверь. Я бросаю взгляд на диван. Уголёк потягивается и сонно зевает. Он явно никуда не собирается.
Я открываю дверь, и Рози, светясь от предвкушения, проскальзывает в дом.
– Я принесла травы и свечи, – говорит она приглушённым голосом, как будто нас могут подслушать мама или привидение. – Я прочитала, что, если сжечь корицу, в воздухе будет сладкий аромат, который привлечёт призрака.
Я скептически смотрю на неё:
– Бред какой-то. И можешь не шептать, мама уже уехала. И я всё равно не могу открыть эту дверцу, – я постукиваю по ней ногой.
Рози ухмыляется, кладёт сумку на пол и вытаскивает из волос, собранных в неаккуратный пучок, заколку-невидимку. Согнув её под прямым углом, она присаживается на корточки перед шкафом:
– Никаких проблем, такие замки легко открыть и без ключа. – Она прищуривается, закрывает один глаз и, вставив заколку в замочную скважину и немного повертев ею туда-сюда, дёргает за ручку. И дверца открывается.
У меня отвисает челюсть:
– Где ты этому научилась?!
– Уорнер научил, – ухмыляется Рози и заглядывает в шкаф. – Ух ты!
– Что? – я присаживаюсь на корточки рядом с ней.
Рози вытаскивает из шкафа большую деревянную коробку, кладёт её себе на колени и, сдув с крышки пыль, открывает её. Внутри лежат шесть свечей, белых и фиолетовых, белая ткань, маленькая закопчённая медная чаша, мешочек с травами и сложенный в несколько раз лист бумаги. Под всем этим добром мы обнаруживаем деревянную доску с вырезанными на ней причудливыми буквами и цифрами, и я понимаю, что это и есть доска Уиджа.
Рози смотрит на меня горящими от восторга глазами.
– Я же говорила, что твоя мама раньше
