что спросил, в какую сторону эта самая Уссура — потому что посчитал, что если уссуры относятся к продолбайтам с симметричным неприятием, то с уссурами ему будет весьма по пути. Однако тут внезапно ушла в отказ Тайанне — словно вся эльфийская кровь мира бросилась ей в голову. Идти в Уссуру она не пожелала. Почему — не объяснила, только глазками странно забегала и выдавила что-то про эльфийские народные комплексы. Странно это показалось Хастреду, который по малолетству считал (а с возрастом пересчитать как-то к слову не пришлось), что эльфийская Брулазия вообще на другом континенте и какой у нее может быть конфликт с этой самой Уссурой, пусть та и занимает половину здешнего материка?... Но на нет и суда нет, осталось развернуться носом в другую сторону, благо идти тут всего ничего, и выйти в Скуднотавию — еще одну группу государств не то партнерских, не то, скорее, братских, в смысле друг к другу трогательно жмущихся и искренне друг друга ненавидящих. Собственно, уже опробованная Инляндия тоже в нее входила, но на хорошем счету в сообществе не была. А, как известно, если не зашло с изнанки, попробуй с фасада. Здесь, в отличие от Продолбайтики, цивилизация цвела буйным цветом, умели варить какаву, давали последнему землепашцу ажно двухмесячный отпуск от долбления промерзлой почвы, придумали смешную игру на льду с гнутыми деревяшками, а уж какие блондинки в меховых тулупах бродили вокруг!... Не будет здесь жизни, понял Хастред, пытаясь одновременно отследить очередную мимохожую и не потерять из виду Тайанне, воздух вокруг которой начал опасно плыть и искривляться в непроизвольном мареве. Ну, хоть дух перевести.
Однако судьба — злая шутница, и тут они задержались надолго. Хастред пришелся по душе местным воителям-мореходам, знаменитым гивингам, можно сказать — сошел за своего, местный начальник-тан с ним подружился после пары циклов питья и мордобоя и предложил место в дружине. Игра на льду, кок-ей-ей, оказалась как на гоблина скроена, в товарищеском матче с соседним холдом Хастред забил в ворота противника три шайбы и двух игроков, что было не по правилам, но всем понравилось, потому что зубов повылетало как за год, а это, натурально, признак качественного зрелища. Бойцовые ухватки гивингов неплохо сочетались с гоблинской боевой манерой, морской болезнью гоблин не страдал, так что вскорости дорос до хускерла, обзавелся хозяйством, курами всякими, парой коз и ленивым рабом, который за столом всегда жрал вперед хозяев. Тайанне, как ни удивительно, тоже вписалась — ей чрезвычайно льстило внимание окруживших ее белокурых валькирий, безоговорочно признавших ее авторитет. Правда, вопросы, с которыми к ней обращались эти наивные создания, порой ее вымораживали — например, «как, сцуко, отбелить это самое полотно» или «нет ли какого волшебства, чтоб грудь поуменьшить, а то ни в корсет, ни под кольчугу не влазит проклятущая». Но девы были незлобивы и бесхитростны, всегда охотно кликали с собой купаться в горное озеро (тем более что с огненной магессой можно было не брать коловорот, дабы добраться до воды) и с удовольствием слушали истории о том, как прельщать мужчин — на тот случай, если когда-нибудь им встретятся мужчины, которые вместо бород носят галстуки, разумеют сарказм и знают толк в десертных вилках.
Стоит отметить, что невзирая на старания и многие эксперименты, как на себе, так и втихомолку над собратьями за пиршественным столом тана, Хастред так и не сумел по новой воссоздать свой чудодейственный квас. Возможно, для него нужна была особая уйчландская вода или даже тамошний специальный воздух. Или какое-нибудь древнее зло с присущими ему и только ему древними злыми эманациями, похороненное в тамошних дарквальдских чащобах и превращающее славный народец, умеющий в вечные ценности — пиво, сосиски и истории, как к одинокой женщине пришел умелец чистить сортир — в безоглядно внушаемое стадо погани. То есть квас-то получался неплохой, да только без взрывного эффекта, чреватого тектоническими сдвигами в кишках, скучный он оказался и не вынес конкуренции со здешней медовухой, тоже очень достойным напитком.
Жить бы поживать, но местный конунг, главный над ярлами, которые в свою очередь главные над танами, видимо поиздержался и затеял знаменитое предприятие из той серии, что принесла гивингам всемирную известность: набег на плодородные южные земли. Начали скрипеть, простите, уключины, засуетились местные, подтаскивая к ладьям бочки с солониной, взвился дым над кузнями и кожевенными предприятиями. Тайанне получила особое приглашение на правах главного корабельного калибра, а Хастреда никто не стал и спрашивать, посчитали частью дружины и попросту указали, какое весло ворочать.
И надо ж так случиться, что плывя по абрису грозный флот гивингов вторгся в ту же самую пасторальную и патетичную Кранцию, где уже бывали наши герои ранее.
Удивлению Хастреда не было предела, потому что скальды, снующие вдоль гребных рядов, уже всю плешь проели своими побасенками про то, какая славная гибель ему светит в доблестном противостоянии сильнейшим воинам. Что, мол, бейся до последнего, не позорь себя отступлением, вот возьми сушеного мухомора, пожуешь как притомишься, они-то тут все как на подбор богатыри, их не переиграть без допинга. На всякий случай, как пристали на дневку, гоблин изловил пастушка и два часа мучал его настороженными вопросами, та ли самая это Кранция, где с рапирами и перьями. Вышло, что та, просто информационную войну Скуднотавия проиграла полностью, на словах-то каждый кранцуз себе бог войны и разрушения, только тем от набегов и прикрывались, покуда не сыскался бешеный конунг Рангар, который на всяком пиру громко кричал, что ему-де помереть в битве сплошное счастье.
Ученый гоблин почесал в загривке и рассудил следующим образом: либо все очень хорошо, враг искренне переоценен, побить его конечно же не удастся — ведь кранцузы очень быстро и опытно сдадутся, но добычи будет множество; либо все как-то сильно сложнее и с подвохом. А поскольку без подвоха в жизни Хастреда хорошо еще никогда не было, первый вариант он отмел, выданный запас мухомора сменял у соседа по веслу на обещание помыть подмышки, предупредил жену о своих подозрениях и решил быть настороже.
Два первых городка сдались, как и следовало ожидать, без боя, а потом случился город большой и укрепленный. Гивинги вывалились в поле перед ним, начали входить в состояние боевой ярости, угощаясь мухоморным экстрактом, а вождей похода конунг собрал, чтоб сдвинуть кубки во имя победы. Чувство недобра взыграло в Хастреде с неимоверной силой и он, ухватив жену за руку, отступил в заросли орешника. И вовремя — выпив с конунгом, ярлы резко поумирали,
