взгляд немного неуверенный, но сияющий большой надеждой.
Прикоснувшись к ее ключице, я пропускаю между пальцами прядь ее шелковистых светлых волос и заставляю свой взгляд смягчиться настолько, насколько у меня получается.
Она замирает.
Как я и хотел.
— Я хочу трахнуть тебя, Красавица, — шепчу я. Злость заставляет мой пульс ускориться, потому что, черт возьми, это настолько же ложь, насколько и правда. — Хочу так сильно.
Ее глаза широко распахиваются от удивления.
— Я неделями думал об этом, не переставая, — произношу я, слегка поглаживая гладкую прядь. — Я хочу положить тебя на свою кровать, запустить руки в твои волосы и притянуть твое тело к себе. — Я просовываю руки ей за спину и делаю именно это.
Она тает, когда я опускаю лицо в ложбинку ее шеи, и обхватывает мой бицепс.
— Хочу целовать твое горло вот так, — я касаюсь ее кожи, и она дрожит.
Она прижимается ко мне все крепче, когда я скольжу ртом выше, к мочке уха. Мне приходится прикусить язык, чтобы не попробовать ее на вкус.
— Хочу раздеть тебя, — рычу я. — И иметь… голой.
Она тяжело сглатывает, заставляя мои губы изогнуться в ухмылке.
Она тянет меня за руки, пытаясь сильнее притянуть к себе, но я уже вплотную прижат к ней.
Я убираю руки, кладу их обратно на стену, продолжая прижиматься к ней всем телом. Она без лифчика, так что я чувствую своей обнаженной кожей ее твердые соски, проступающие через пижамную майку. Мне приходится сжать бедра, чтобы не отвлекаться на это ощущение.
— Хочешь знать, что я сделаю дальше?
Ответом служит ее тихий стон.
— Я переверну тебя и войду сзади.
Она кивает, задержав дыхание.
— И как только я окажусь внутри… — Я опускаю ладони на изгиб ее задницы, и она извивается. — Зажатый между этой тугой попкой, и твой тонкий позвоночник выгнут дугой и умоляет, я проведу рукой по твоей спине, пока не доберусь до волос, чтобы намотать их на кулак и потянуть. И, Виктория, детка... — Я дышу, а она дрожит, впиваясь ногтями в мои плечи, оставляя на коже следы ногтей. — Я бы смотрел прямо на твой затылок... представляя, что трахаю вовсе не тебя. А совсем другую. Блондинку.
Она превращается в чертов камень.
Не дышит, не двигается, как и я.
Я удерживаю ее там, в ловушке, прежде чем медленно оттолкнуться и позволить своим рукам упасть по швам. Я делаю шаг назад, и смотрю на нее ледяным взглядом.
— Если ты не в курсе, волосы моей дочери светлые не только благодаря мне, — говорю я без каких-либо эмоций.
Она смотрит на меня, по-прежнему упираясь спиной в стену и прижимаясь к ней ладонями.
— Ее маму зовут Мэллори, и у нее такие же длинные волосы, как у тебя. — Я наклоняю голову, рассматривая ее с холодностью, которая, я надеюсь, вызывает у нее обморожение. — И такого же цвета. Может, немного светлее, — бездушно добавляю я.
Однако она хороша, ей отлично удается вся эта "не показывай реальных чувств" штука. Она быстро приходит в себя, маска надвигается на ее темные глаза.
— Если это то, что тебе нужно, сделай это, — она делает шаг вперед, становясь передо мной с гордо расправленными плечами. — Хочешь, чтобы я притворилась нею на ночь или две, я готова сыграть. Используй меня.
На моих губах появляется мрачная усмешка. Ее пальцы беспокойно постукивают по верхней части бедра, но замирают, когда она понимает, что я заметил.
— Использовать тебя, да? — Я неторопливо перевожу на нее взгляд. — Это то, чего ты хочешь?
— Я привыкла к такому.
— Но не со мной.
Она старается не хмуриться, мышцы щек дергаются, словно она готова сорваться на меня.
— Я же сказала, что не возражаю.
Я приближаюсь к ней. Она не двигается с места, когда я протягиваю руку, чтобы убрать ее волосы за ухо, и упираюсь в нее взглядом. Я смотрю на нее несколько секунд, пока ее бдительность снова не ослабевает.
Эта девушка почти не контролирует себя, когда я рядом.
Уничтожить ее не займет много времени.
Я наклоняюсь к ней, говоря практически ей в губы:
— Виктория Вега… — выдыхаю я, и ее грудь приподнимается на глубоком вдохе. — Такая милая. Маленькая. Лгунья.
Глава 2
Виктория
Маленькая лгунья.
С тех пор как Кэптен прошептал эти слова в темноте, они непрерывно вертятся в моей голове.
Лгунья ли я?
Простыми словами — да, но кто бегает вокруг, просто раскрывая свои секреты?
Я выросла в другом мире, не с такими правилами, как у них. И мое понятие доверия отличается. Но я знаю, что лучше не открывать другим душу. Ничем хорошим это не заканчивается.
Даже самые сильные слабеют перед своим злейшим врагом, а умные точно знают, что смертельная угроза кроется глубоко в вашем собственном разуме.
В человеке нет ничего опаснее, чем то, что он скрывает внутри.
Это крадет твою человечность, лишает достоинства, сдерживает тебя. Но все же секреты — это то, что заставляет вертеться миры, такие как этот, мир Брейшо и других таких же семей.
Время от времени правда выходит наружу, и слабое звено летит вниз.
Но в этих стенах нет таких людей.
Эти парни, эти братья, они одинаково сильные, но такие разные во многих отношениях.
Мэддок — старший из троих и самый пугающий, как внешне, так и эмоционально. Зеленые глаза и темные волосы придают ему угрожающую привлекательность. Но это не имеет значения, он куда опаснее, чем выглядит. Один его взгляд проникает в твою голову, заставляя сомневаться в каждой мелькнувшей мысли.
Ройс — татуированный, задиристый тусовщик, который всегда на взводе. Сначала делает, потом думает, но каким-то образом все, что он делает, имеет цель. У него черствое сердце и крепкие кулаки, которыми он наносит удары с несменной улыбкой на губах. Тьма в его глазах никогда не рассеивается, хотя он улыбается так же часто, как и огрызается.
И еще есть Кэптен.
Словно созданный из самых сокровенных желаний моего разума, о существовании которых я и не подозревала, пока не взглянула своими карими глазами в его, цвета Карибского моря, идеальное сочетание зеленого и голубого. Высокий и крепкий, широкие плечи и рельефные руки, его сила не нуждается в дополнительном представлении. Добавьте к
