и гибкость. Четвертая не могла оторвать взгляда от того, как его тело работало в унисон со шпагой. В бою Эдвард сливался со своим оружием, становясь с ним одним целым, что и позволяло ему так искусно парировать удары Лоуэлла.
Генри, напротив, выглядел более утонченно и сдержанно. Он, обладая явно больши́м опытом, сражался увереннее Эдварда. Его движения будто сошли со страниц учебника по фехтованию. Своим стилем боя Лоуэлл показывал, что опыт и дисциплина не менее важны, чем сила и упорство.
Четвертой пришла идея принести освежающие напитки, чтобы подобраться к ним поближе и рассмотреть дуэль как можно лучше. Девушка забежала на кухню, смешала лимонный сок и сахар в охлажденной воде и добавила листочек мяты сверху. Она поставила стаканы на поднос и вернулась на улицу.
Четвертая чуть ли не бежала, чтобы успеть дойти до мужчин. Пока девушка стремительно приближалась к дуэлянтам, она продолжала внимательно следить за ходом боя.
Дуэль была интенсивной. Эдвард часто делал рискованные выпады, стремясь перехватить инициативу, а Генри только и делал, что защищался, отражая атаки молодого господина и используя его же агрессивность против него. Когда Эдвард выдыхался, Генри переходил в наступление: каждое движение — шаг вперед, выпад, парирование — казалось частью заранее продуманного плана.
Лоуэлл сделал шаг влево, чтобы сбить с толку противника, и мгновенно нанес быстрый укол, который Эдвард едва успел парировать. Звон металла разнесся по двору, отражаясь эхом от стен особняка. Эдвард, не теряя времени, сделал быстрый контрвыпад, стараясь поймать Генри на развороте, но тот легко ушел в сторону, будто предвидя каждое его движение.
— Быстрее, Эдвард, — говорил Генри, не прекращая атак. — Твоя скорость — твое преимущество. Не теряй ее.
Эдвард стиснул зубы и сосредоточился, стараясь уловить ритм противника. Он сделал ложный выпад, чтобы заставить Генри открыться, но тот ловко парировал и контратаковал, вынуждая Эдварда отступить на шаг назад.
Четвертая была достаточно близко, чтобы заметить каждую деталь: как напрягаются мышцы Эдварда при каждом его взмахе, как капли пота падали с его лица и стекали вниз, проходя по контуру его мускулистой груди, как он сжимает рукоять шпаги, от чего на руках взбухали толстые вены, как мокрая рубашка прилипала к нему, сливаясь и обрисовывая каждый контур его тела. Его вид завораживал, и Четвертой хотелось наслаждаться им целую вечность.
Внезапно Генри сделал молниеносный выпад, пробив защиту Эдварда и заставив его отступить еще на шаг назад. Эдвард, не успев вовремя парировать удар, с досадой бросил меч на землю. Его лицо покраснело от ярости и разочарования.
— Еще одна ошибка, — сказал он с горечью в голосе, поднимая меч. — Я должен быть лучше!
— Ты уже хороший боец, Эдвард, — сказал Генри, подходя ближе. — Но ты должен учиться на своих ошибках. Только так ты станешь настоящим мастером.
Разочарованный Эдвард положил шпагу на грудь Генри и быстрыми шагами направился к особняку. Четвертая, продолжая следить за ним взглядом, почувствовала, как ее сердце замерло. Она не могла объяснить себе, почему ее так притягивает этот человек. Она никогда не испытывала ничего подобного ранее, и это сбивало ее с толку.
Эдвард прошел мимо Четвертой и растворился за дверьми особняка. Девушка подошла к Генри и предложила ему напиток.
— Спасибо, — сказал он, делая глоток. — Следила за нашей дуэлью?
Четвертая обернулась, взглянув на особняк, и ответила:
— Да. Это было завораживающее представление.
Генри заметил встревоженность на лице горничной, поэтому он решил ее успокоить:
— Не волнуйся за него. Эдвард очень самокритичен и ненавидит проигрывать. Особенно перед таким важным событием. Благо это идет ему на пользу, а не разрушает окончательно.
— Д-да я и не волновалась! Больно нужен он мне… — проворчала Четвертая. — А что это за событие такое, где нужно сражаться друг с другом?
— Скоро начнется Сезон, а это значит, что близятся соревнования. Никогда не слышала об этом?
— А я похожа на ту, кто каждый день читает книги, попивает чай и делится свежими сплетнями с дамами? — Четвертая приподняла бровь.
— Хорошо-хорошо, не горячись, — Генри сделал последний глоток и поставил стакан на поднос. — В этом доме моргнуть-то лишний раз не получится, поэтому не удивительно, что ты ничего не знаешь. Тогда слушай внимательно.
Генри провел Четвертой небольшой урок истории. Он рассказал, что Сезон начинается с бала дебютанток, который ежегодно проходит в день рождения Королевы. Благодаря такому событию совершеннолетние девушки официально вступали во взрослую жизнь и в светское общество. В этот же день, вечером, Принц-регент объявлял о старте соревнований за право получения титула Кавалера Сезона. Избранным джентльменам, которых заранее выбирал Принц-регент, нужно было отличиться в стрельбе, скачках и охоте. Те немногие, кто проходил все испытания, встречались друг с другом в Либерти-хаусе. Там, в день вступления принца на пост регентства, проводилась дуэль на шпагах, где, в итоге, оставался один единственный победитель — Кавалер Сезона. Вместе с этим Королева назначала одну из дебютанток Дамой Сезона, образовывая таким образом идеальную пару для бракосочетания. Ближе к середине лета Кавалер и Дама устраивали пышную свадьбу, знаменуя тем самым конец Сезона.
— Значит, Эдвард стремится получить титул Кавалера Сезона? Кажется, для него это очень важно. Неужели ему так хочется жениться на незнакомке?
— Я был нанят его отцом только с одной целью — сделать из него победителя. Он участвует в соревнованиях лет с восемнадцати, но реальные успехи начал показывать только сейчас. Не думаю, что женитьба его особо волнует. Титул и признание — вот его цель.
— И это стоит того?
— Я вижу в этом только огромную выгоду для его отца. Если Принц-регент признает Эдварда, и он попадет в его круг, то и Джеффри недалеко до королевского общества. Но это плохо кончится…
— Почему? Разве для тебя не будет лучше, если твои наниматели станут частью свиты Принца-регента?
— Эх, ничего ты не понимаешь, девочка. И пусть так будет и дальше, для твоего же блага, — сказал Генри, похлопывая Четвертую по голове.
Та лишь злобно посмотрела на него исподлобья, надула щеки и убрала руку Генри со своей головы.
— Не хочешь — не рассказывай! Мне-то какое дело… Только начинаешь доверять человеку, как он тут же тебя предает. Все вы, люди, такие! — простонала Четвертая, забрав поднос и зашагав в сторону особняка.
— Постой! — он схватил ее за плечо и развернул к себе. — Я не желаю тебе зла, а, наоборот, хочу помочь.
— Своим молчанием ты мне не поможешь. Я ничего не знаю про этот мир, а без этих знаний я как слепой котенок в тумане. Потому что даже когда я открою глаза, я
