Прищурился я и протянул руку, чтобы забрать кристалл.
Маг нахмурился, взгляд сделался печальным. В нём боролись жадность с осторожностью, но ожидаемо, с явным преимуществом победила жадность.
Он сжал голубой камень в кулаке и буркнул, — ладно, но смотри, оборудование не ломать, книги не портить и поддерживать чистоту и порядок.
Теперь у меня было всё, для воплощения одной очень сложной и опасной идеи.
В библиотеке Архилича я читал о создании и приживлении особых Магических Пентаклей. Там подробно описывался весь процесс и перечень необходимых материалов, но не было самих рисунков или чертежей. Зато, нечто подобное нашёл в старой обгорелой книге, в тайнике на пепелище хижины ведьмы Хоноры.
Так вот, один рисунок оттуда, при небольшой доработке, сможет преобразовывать мою Демоническую и Некротическую энергию, в Лечебную. Я смогу лечить себя и других, наполнять амулеты, поддерживать своё здоровье и ещё кое-какие, весьма полезные штуки.
Конечно, всё это невообразимое счастье постигнет меня если в ходе наложения Пентакля, я не отброшу копыта.
Процесс очень опасный и болезненный, ведь одним из ингредиентов является яд тех самых Болотных Слизней, что едва не угробили Шенкота и коих я привёз живыми аж целую дюжину.
Из него изготавливаются особые чернила, которыми наносят изображение Пентакля. Письмена и рисунки, созданные с их помощью, способны вытравить необходимые руны и узоры не только на теле, но и на ауре, и на самом Магическом Ядре.
Почти всё необходимое у меня уже есть, осталось прогуляться по окрестностям, найти несколько недостающих растений. Они войдут в состав целебного отвара и особой мази, которую придётся втирать во время приживления.
* * *
К себе вернулся очень уставший и сразу лёг спать. Тиша почему-то сегодня не пришла, но я этому даже чуть-чуть обрадовался.
С одной стороны, жутко соскучился по моей малышке, но с другой — так вымотался, что едва ли смог бы достойно «откатать обязательную программу». А делать что-то на пол шишечки не привык. Тем более, девушка тоже скучала и не плохо бы её порадовать ещё и «произвольной». Вот отдохну немного и тогда задам жару, хе.
Сквозь сон почувствовал, в комнату кто-то тихонько вошёл. Обнажённое девичье тело юркнуло под одеяло и осторожно прижалось ко мне, а нежная, но весьма настойчивая ручка начала наглаживать в очень чувствительном месте.
«Тиша так за мной соскучилась, что пришла прямо среди ночи? Ох, да моя скромняшка осмелела…»
Не открывая глаз повернулся и обнял её, положив руку на упругую попку, удивившись что не замечал раньше за ней такой атлетичности.
«На фитнесс она записалась, что ли? Раньше вроде бы помягче было…»
Погладил рукой грудь, показавшуюся мне немного меньше, чем всегда и тут окончательно понял: — «Да ни хрена это не Тиша!!!»
Резким движением вскочил с кровати, сдёрнул на пол покрывало, схватил лежавшую у изголовья дагу, и уставился на сжавшееся в комочек обнажённое тело.
— Не двигайся! — Жёстким тоном приказал я, зажигая светильник на столе, — ты кто такая и какого Шандобула забыла в моей кровати?
— Господин Закария, простите… я… — Голос девушки был немного испуганным, но не настолько, как могло бы быть в такой ситуации.
Она медленно уселась на кровати, совершенно не смущаясь своей наготы, даже попыталась принять более соблазнительную позу, выпячивая весьма скромную грудь и озорно поглядывая мне пониже пояса.
— Кто такая, и почему ты здесь? — Стараясь выглядеть суровым отчеканил я, хотя ситуация потихоньку начинала меня забавлять.
— Я Аника… Мы с Тишей подружки и соседки по комнате, — тут она слегка замялась, видимо подбирала слова, — она… э-эээ… слегка приболела. Вот я и решила… заменить её… Такой мужчина как вы, не должен оставаться без необходимого… Ну, без женской ласки, к примеру.
У меня сразу пропала вся охота веселиться, — что с Тишей? Где она сейчас?
— Она в нашей комнате. Не беспокойтесь господин, с ней… с ней ничего страшного, — затараторила Аника, — а я очень умелая! Вы не пожалеете, я гораздо лучше неё, вам понравится!
Она повернулась, стараясь выглядеть как можно привлекательнее. Затем, осторожно соскользнула с кровати, попыталась прижаться и поцеловать.
— Быстро одевайся и веди меня к ней, — я только теперь осознал, что стою совершенно голый, перед какой-то посторонней девицей.
Та надула губки, накинула прямо на голое тело длинный, серый плащ и внезапно попыталась заплакать.
Не дав использовать женское «оружие последнего шанса», рыкнул на неё и развернул лицом к двери. Поняв, что ничего не выйдет, та мигом перестала давить слезу и понурившись, пошла по коридору впереди меня.
Спустившись на два этажа, прошли в крыло для прислуги и оказались перед невзрачной дверью, из-за которой слышались приглушённые рыдания.
Я рванул массивную ручку и оказался в крошечной комнатушке, очень скромно обставленной, но идеально чистой. На узкой кровати, уткнувшись в подушку рыдала моя тихоня.
Глава 3
ГЛАВА 3. Закария. Вольные Баронства.
— Тиша, милая, что случилось?
Девушка вздрогнула всем телом, не поворачиваясь удивлённо воскликнула, — господин… Зак! Вы пришли? Ко мне? — Облегчение в голосе сменилось испугом и какой-то горькой обречённостью, — не подходите! Не смотрите на меня… Пожалуйста, простите… не надо…
У неё началась форменная истерика, причин которой я не понимал. Сделав два шага, взял рыдающую девушку за плечи и развернул к себе.
Охнув, она мигом закрыла лицо руками и затихла, сжавшись как испуганный зверёк, попавший в ловушку.
— Ты мне веришь? — В ответ судорожные кивки, но руки она так и не опустила.
Я нежно погладил её по волосам.
— Если веришь, убери руки. Обещаю, что бы там ни было, я тебе помогу.
Неуверенное молчание, потом ладошки медленно двинулись вниз, открывая знакомое личико, которое теперь покрывала корка из гноящихся нарывов. Зрелище конечно страшное, но…
Глаза!
Её красивые зелёно-серые глаза, в которые я так любил смотреть… В них плескался океан боли и отчаянья. А ещё она смотрела на меня с испугом, ожидая…
Чего? Что я оттолкну её? Брезгливо сморщусь, развернусь и уйду⁇
Я прижал девушку и нежно поцеловал в губы, совершенно не обращая внимания на отвратительные, дурно пахнущие нарывы.
В моём поступке не было ни капли фальши, сладкой лжи, притворства, чтобы утешить несчастную. Любую неискренность она бы почувствовала мгновенно, но в этом не было необходимости. Я видел лишь свою маленькую, робкую девочку, её чудесные глаза и нежное сердце.
Сейчас для неё самое нужное, самое действенное лекарство —
