необычайный на свете!
Его лик ужасен и светел.
Я б его имя нарисовала,
но чувствую, будет мало
места ему на бумаге.
Я хотела его до драки,
да писем совсем не писала.
Почему не писала — не знала.
Героям хочется славы
У героев много амбиций,
они написаны на их лицах:
герои хотят в президенты,
спасатели, резиденты,
героям хочется славы,
и какой бы она ни была — её мало!
Героям хочется к звёздам,
а это совсем уж просто:
лети, расправив руки —
избавь нас от вечной муки!
Войны новые
Белым набело б мир я раскрасила
Край родной я белым белила,
белым плугом луга «стелила».
И бегом по белому полю
на белую-белую волю!
Неизбежным казалось счастье.
Солнце за облаком: «Здрасьте
природа, цветы и колосья!
Что же будет, когда их скосят?»
Будет хлеб хрустящий и сладкий.
Ах, какая я девочка хваткая:
радугу рукою схватила
и пшеницу ею косила.
Накосила снопов — не сносят!
Ой да ветер меня уносит
далеко от дома родного
в мир большой, не видала такого:
страны, а в странах войны.
И их детям ни жарко, ни больно:
лежат бездыханно рядами,
не просятся к папе и маме.
Я им колосья кидала,
но меня лишь стена замечала,
стена от дома разрушенного.
Ты не слышишь, а я послушала,
как мать Природа шептала:
— Счастья всегда не хватало
на всех сразу. Лети отсюда!
И у них оно когда-нибудь будет.
Командиры ордена бед
Генералы ордена славы,
командиры ордена бед,
жили б вы вечно с нами,
пригласила б я на обед
комиссаров злого совета,
бригадиров вечной луны.
Видишь, сияют кометой
эти воины! Ищут они
белое, чистое войско,
чтобы вступить в отряд.
Ты сегодня не светлый?
Слышишь, они говорят:
— Будет мир этот проклят,
кроме наших сынов!
— Куда-куда мне податься? —
я устало шепчу. А из снов
генералы ордена славы,
командиры вечной беды!
Воюют они, но не с нами.
Умирают за них, но не мы.
Женщины-воины
Нам неважно кто нас любит,
пишет о нас, мечтает или забудет.
Для нас бумажные вихри — лишь пыль!
(Кто меня потроллить забыл?)
Кто ещё не вытащил меч?
Нам любовь свою бы сберечь
(и я её крепко держала),
но любви всегда не хватало
для нас, женщин из племени войн.
Ты меня лучше не тронь!
Тропами партизанскими я ходила,
делала вид, что любила.
Поэтому, милый, не надо,
нету у нас бравады,
нам язык не развяжешь,
по рукам и ногам не свяжешь.
Ведь мы делали вид, что любили,
а сами шагали, шагали и били!
Теперь вы слагайте легенды,
придумывайте сантименты
девам, рождённым для смерти.
И в нашу любовь, святость верьте!
Мы сами себе командиры
Я говорю: «Так надо!» —
и иду спасать мир,
а в этом мире награда —
ты сам себе командир.
Мы сами себе командиры,
ты сама себе рядовой,
в устах припорошены вирши,
чуток отдохнём и в бой!
Незачем этому солнцу
так беспощадно палить,
ведь рукоятка от сердца —
это тонкая нить:
маленький, маленький лучик
на длинном, длинном пути.
У меня заветный есть ключик,
ты ко мне подойди:
я сердце твоё открою
и чувства с собой заберу.
Нет, я конечно, не спорю,
любовь мешает в бою.
Но мы говорим: «Так надо!» —
и снова идём спасать мир,
а в этом мире награда —
ты сам себе командир.
Мы сами себе командиры,
ты сама себе рядовой,
в устах припорошены вирши,
чуток отдохнём и в бой!
Воины привычки
Воины по привычке,
воины из под небес,
нет у вас личика,
у вас в глазах только бес.
В руках меч или шпага,
за душой вообще ничего,
нахал ты или нахалка —
клич боевой вот и всё.
Воины по привычке,
воины без ружья,
у каждого есть отличие —
из глаз каждого смотрю я.
Моё детство в воине первом,
юность уже во втором,
в тринадцатом воине зрелость,
а в Жанне д'Арк я лицом.
На лице моём красною краской
ледяная застыла кровь,
её стирает булавкой
маленький, маленький тролль.
Миролюбивые мальчики
Миролюбивые мальчики, я вас любила, а вы
пели в ночи под гитару и сочиняли стихи.
Миролюбивые мальчики дарили девкам детей,
и уносились к звёздам! Нет таких словарей,
где «миролюбивый мальчик» описан, как супергерой.
Но кто-то стучится, кто там? Дверь для беды открой!
Миролюбивый мальчик надевает шинель.
Не уходи, мой хороший, ты не все песни спел!
Но он ушёл, не простившись. Они встали все и ушли
миролюбивые мальчики — сыночечки войны.
А ты сиди, подруга, воспитывай детей:
миролюбивых мальчиков — вестников смертей.
Душа невернувшегося с Афгана
Чёрны вороны Афгана
песни белыя поют.
Ничему не учит рана:
я ни в поле и ни тут.
Раскричалось злобно эхо:
«Айда строить магистраль!»
Я служил у вас морпехом,
а сегодня мне не жаль
ни войны безумной, дикой,
ни разбитые сердца.
Да, в Афгане было лихо,
а сегодня пустота.
Закурить бы самокрутку
и опять в неравный бой!
Что спросил ты у морпеха,
скоро ль к богу? Дверь открой…
Эй, душа моя душонка,
спи тихонечко в сторонке.
И ты, девка, не грусти,
а за встречного иди,
да не жди судьбы добрей:
мёртв я, батька «брадобрей»
обесчестил и меня,
молодого сопляка.
Чёрны вороны Афгана
песни белыя поют.
Отчего же наши девки
замуж за других идут?
Если мама ушла на войну
Каждый стих — это драма,
особенно, если мама
в этом произведении на войне.
Нет, не приснилось тебе:
твоя мать пошла воевать.
А где теперь ваша кровать?
В подвале.
Ты спишь, тебе снится мама
и школа,
нет уж которой.
Ты проснешься и знать будешь точно,
что не простишь сыночкам,
ходящим свободно в школу
(на той стороне которые).
И если с мамой что-то случится,
ты запомнишь их лица.
И обещаешь: «Я тоже пойду на войну,
когда чуть-чуть подрасту!»
А мама: «Время рассудит,
когда подрастёшь, войн больше не будет.
Но мстить — это дело последнее.»
— Не пойму я тебя, ты вредная!
И вредная, вредная мать
опять ушла воевать.
Лежи и жди: скоро ль вернётся?
Небо перевернётся,
пока закончится ваша война.
Скорей подрастай, пацанва!
Снова ходим с непокорной головой
Непокорно как-то ходим
по планете золотой:
на
