моменту! – рассердилась Оля. – Вы только хуже делаете. Скажите уже правду. Не переживайте, я не тронусь умом. Я видела себя в зеркале и примерно представляю, сколько мне сейчас…
– Вы провели в коме шестнадцать лет.
Она зажмурилась. Так вот что имел в виду Левон Гамлетович, говоря, что он посредине между ней и Розой. Ему сорок пять, а ей… Господи помилуй!
– Вам плохо? – испугался он. – Какой же я дурак, не послушал Ивана Дмитриевича…
– Я в порядке, – заверила Левона Оля. Она открыла глаза и ободряюще ему улыбнулась. – И, кстати, для своего возраста я нормально выгляжу.
– Неправильно. Вы выглядите потрясающе. Просто сейчас не в форме.
– Оказывается, чтобы сохранить молодость, не нужны кремы и ботокс. Только безмятежный сон.
Ольга шутила, но для того, чтобы успокоить не столько доктора, сколько себя. Шестнадцать лет, а это треть жизни, спущены в унитаз. Их не вернешь и не наверстаешь. Но Оля все же очнулась, и это главное. Она не инвалид и еще не старуха, черт возьми! Всего лишь без пяти минут баба-ягодка.
– Вас сейчас отвезут к физиотерапевту на осмотр, – сказал Левон. – Вижу, вам не терпится начать жить.
С этими словами он вышел из палаты, а Оля взяла в руки мандарин и поднесла его к носу. Пахнет Новым годом. Она разломила фрукт, отделила дольку и положила в рот. Помнила, что есть нельзя, но хотя бы сок высосать.
Когда цитрусовая сладость наполнила рот, Оля довольно причмокнула. Она нашла первую радость в своей новой жизни. Или старую? Ей подумалось, что мандарины ее любимые фрукты. И они создают лучшее настроение, когда лежат на имитирующей снег вате под новогодней елкой…
Глава 3
Она стояла в душе, крепко держась за поручни. Ноги дрожали, но Оля чувствовала себя более или менее уверенно. Ей не разрешали самостоятельно мыться, но она решила ослушаться.
Выдержала она всего пару минут, но все равно осталась собой довольна. Если заниматься не только с физиотерапевтом, а еще самостоятельно, она сможет покинуть больницу раньше определенного консилиумом срока. Месяц реабилитации, именно столько «впаяли» Ольге.
– Почему вы так расстраиваетесь? – спрашивал у нее Левон Гамлетович. – У вас отличная палата со всеми удобствами, уход, скоро вас будут вкусно кормить…
– Это больница, и мне тошнит от нее! От ее запаха, казенной обстановки, распорядка.
– Но вам некуда идти. Вы не помните, где ваш дом.
– Вспомню, вы только мне помогите!
– Как?
– У вас мой паспорт, посмотрите там, где я прописана хотя бы, – она неожиданно для себя вспомнила такую деталь. Увидела книжечку с гербом, а в нем фотография и штампы.
– У нас только справка из ФМС города Коломна. Также копия полиса и ваше свидетельство о рождении, еще советское.
– То есть документы мои украли?
– По всей видимости. Я же сказал, вас нашли без сумки, ключей от дома, кошелька. Но вы не на пробежку вышли или с собакой погулять.
– Во что я была одета?
– Платье, туфли, плащ. В кармане был телефон. Вы звонили, чтобы вызвать такси, но не дождались его.
– Я могу взглянуть на вещи и телефон?
– Посоветуюсь с психологом на этот счет.
– Шагу без него ступить не можете, – разозлилась Оля. Она давно отметила, что не отличается покладистым характером.
– Старейший принцип врачебной этики – не навреди. Стараюсь придерживаться.
Одежду ей все же принесли, пусть и на следующий день. Это сделала медсестра по имени Инга. С ней у Ольги сложились приятельские отношения. Девушка была ее ровесницей, ей только исполнилось двадцать восемь. Именно на такой возраст пациентка себя ощущала, искренне забывая о том, что ей уже сорок четыре.
– Начинаем! – торжественно проговорила Инга, развязав пакет с вещами. – Лот номер один, лодочки черные на высоком каблуке, кожаные, тридцать седьмого размера. – Она поставила их перед Олей на тумбочку, переставив фиалку на подоконник.
– Вот это шпилька! Двенадцать сантиметров, не меньше. Как в таких туфлях можно ходить?
– Это лабутены.
– Чего?
– Песню группы «Ленинград» не помнишь? – Она стала напевать, но резко прекратила. – Ой, она, наверное, вышла, когда ты спала. Короче, крутые туфли, дорогущие. Можно померить? У меня тоже тридцать седьмой.
– Да забирай их, я все равно носить не смогу.
– Нет, это слишком щедро. – Инга скинула с ног резиновые шлепки, затем носок и сунула их в лодочки. – Узковаты немного, но в целом… – Она встала и прошлась по палате. – Давай меняться? Ты мне лабутены, а я тебе кроссовки хорошие. Они новые почти, я их всего пару раз надела.
– Давай.
– Класс! – Девушка захлопала в ладоши. Она была очень эмоциональной. Когда приходила навестить Олю и включала турецкий сериал по телику, всегда плакала. – Лот номер два, плащ леопардовый, сорок четвертого размера. Этот мне точно мал.
– Все равно примерь, я посмотрю.
Инга накинула плащ на себя, он на ней не застегнулся. Значит, Оле тоже будет мал. Ей выдали спортивный костюм, не новый, но идеально отстиранный, со склада забытых вещей. Он был сорок восьмого размера.
– Тоже брендовый, – сообщила медсестричка, глянув на бирку. – Даже сейчас такой продать можно за хорошие деньги.
– А платье?
– Тем более. Это кутюр. – Она приложила простое на первый взгляд платье к себе. – Ты богато одевалась, Оля. Неудивительно, что тебя решили ограбить. Приперлась такая фифа в Бескудники.
– Куда?
– Район такой. Не самый благополучный даже сейчас, а уж шестнадцать лет назад и подавно… – Она бросила платье на кровать. – Там тебя нашли. Среди хрущевских пятиэтажек. Но ни в одной из них ты не жила – аборигенов опрашивали, никто не узнал тебя.
– Откуда ты все это знаешь?
– Подслушала разговор Левона Гамлетовича с Макаром.
– Кто таков?
– Друг твоего лечащего врача, он же бывший мент. Расследование по твоему делу вел, так с Сарикяном и познакомился.
– Дело так и не раскрыли?
– Повесили на кого-то из местной банды. Она как раз разбоем занималась. Но Макар считал, что несправедливо поступили, и уволился из органов. – Инга присела на кровать Оли и, понизив голос, сообщила: – Макар к тебе рвался, но Левон Гамлетович его не пустил. Сказал, что раз тот уже не мент, то нечего его пациентов беспокоить… Ой! – Девушка торопливо приложила руку ко рту. – Проболталась. А мне ведь запретили с тобой обсуждать травматичное прошлое.
– Я никому не скажу, – заверила ее Оля. – Но я не понимаю, чего доктора со мной так носятся.
– Иван Дмитриевич серию научных статей про твой случай пишет. Так что все по плану должно идти.
– Фиг ему! – И она, сложив пальцы в дулю, потрясла ими перед носом Инги. – Я не
