дело толкаясь, перемещались по палубе катерка, ребята, неуклюже топчась сгрудились, что-то говорили. Катер стал раскачиваться, и Василиса увидела собственные руки, сжавшиеся вокруг какой-то белой прохладной трубы.
– Надо надеть жилет. – Видимо, эти слова относились к ней, но разжать пальцы Василиса не могла. – Давай, давай, быстрее. Морская болезнь, что ли? Ладно, это не страшно, у нас леденцы есть. Надевай, надевай.
Кое-как отцепившись от трубы, Василиса позволила капитану надеть на себя громоздкий оранжевый жилет. Ловко застегнув все ремешки, капитан подмигнул Василисе и насыпал ей в руку конфет в ярких разноцветных фантиках.
В ушах всё ещё звенело, так что Василиса почти не слышала голосов и даже звука двигателя. Мерно раскачиваясь, катер повернулся, вернее, повернулась набережная с городом наверху, мимо проплыла огромная туча и появилась сплошная тёмная водная рябь.
– Думаю, успеем! – донеслось сквозь непрекращающийся шорох.
– Плохо, да? – произнёс над самым ухом чей-то голос. Рядом возникло лицо Снежаны – с идеальной кожей, ни прыщика, ни чёрных точек, только волосы вот выбились из-под ободка и красиво развевались на ветру. Василиса, сжав зубы, в ответ только дёрнула головой. – А ты возьми леденец. Давай, разверну.
Кое-как разжав челюсти, Василиса заставила себя улыбнуться и отрицательно покачать головой. Негнущимися пальцами она сама кое-как развернула конфету и закинула в рот. Порадовалась, что не промахнулась.
Горизонт становился то выше, то ниже, от этого ужасно кружилась голова. Фиолетовое небо и тёмная вода. То больше одного, то другого.
Василиса закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на леденце. Но вкус казался просто кислым, щиплющим язык. Перекатывая конфету так, чтобы случайно не подавиться в сильной качке, Василиса стала прислушиваться к разговору.
– Красиво у вас, – это вроде бы Давид Юрьевич.
– А то, – довольно ответил то ли капитан, то ли второй матрос.
– Тротуары… лектории… – Неясно, чей голос.
– Солнечные батареи, – это снова капитан. – Техноград.
– А вода горячая летом есть? – это язвительно спрашивал Гаврил. Вечно ему надо всех поддеть.
– А как же! У кого колонка, у кого титан.
– Что такое титан? – это, напрягая голос, почти прокричала Лета.
– Это печка такая. – Гаврил, похоже, отчего-то сдерживал смех. Или его тоже тошнило, с закрытыми глазами непонятно.
– Ох-тыж-ё!
Скамейка вдруг сильно накренилась, Василиса открыла глаза и поняла, что линия горизонта становится вертикальной. Сбоку на неё навалилось что-то мягкое, руки сами собой снова вцепились в трубу. Вода, на миг оказавшаяся так близко, что в ней можно было рассмотреть отражения лиц, отдалилась. Крен в другую сторону, Василиса поехала по скамейке, но удержалась. Ещё пара наклонов в разные стороны, и всё вроде устаканилось. Небо снова на своём месте – наверху, вода – внизу.
Слева – всё та же тёмная рябь, сливающаяся с такой же тёмной тучей. Справа… Глянув направо, Василиса ахнула. Прямо из воды вырастало огромное здание. Оно тянулось вверх, зияя большими чёрными продолговатыми окнами. Стена оказалась так близко, что просматривались даже позеленевшие трещины в серой кладке.
– Это ещё что? – громко спросила Лета. Краем глаза Василиса видела, что Лета задрала голову и даже привстала, пытаясь рассмотреть верхушку сооружения.
– Это колокольня, – ответил кто-то из парней, пока капитан и его помощник о чём-то переговаривались, сыпля непонятными терминами.
– В смысле? – спросила Лета, держа голову запрокинутой.
– Это город Мазыйка, его затопили, когда наполняли водохранилище, – прозвучал голос Коли, снова будто отвечающего урок. – Это – колокольня собора, а вон и сам собор.
С трудом оторвав взгляд от колокольни, Василиса посмотрела чуть вдаль, туда, где из-за серой, покрытой трещинами, мокрой стены виднелись узкие чёрные окна в таких же серых стенах и скелеты куполов на башенках.
– А чего они торчат? – Лета озвучила вопрос, который застрял в горле у самой Василисы.
– Уровень воды упал, – сказал Гаврил, так буднично, будто речь шла о походе за хлебом.
– Круто! – протянула Лета и, кажется, стала делать фотографии.
Василиса не могла отвести взгляд от зияющего прямо перед ней чёрного продолговатого окна. Катер продолжал покачиваться, и время от времени в черноте мелькала светлая полоска сквозного окна.
Судно слегка повернулось, и тут же усилилась качка, чёрное окно плавало то вверх, то вниз. Вверх-вниз. Вперёд-назад. Вверх-вниз. На Василису из темноты смотрели два глаза. И мгновенно их скрыл нижний край окна.
Василиса взвизгнула и отшатнулась, кажется, спихнула Снежану с лавки.
– Что, совсем плохо? – сочувственно спросил капитан. – Ничего, сейчас всё наладим.
Василиса подвинулась обратно на своё место, рядом села Снежана, отряхивая платье.
– Мне показалось, – пояснила Василиса ребятам, вперившим в неё хмурые взгляды. – От качки, наверное.
Лета двинула бровью и вернулась к своему смартфону, Коля понимающе хмыкнул. На реакцию остальных смотреть уже не хотелось. Василиса снова попыталась вглядеться в чёрную пустоту, но больше ничего там не различила.
Пульс немного успокоился. Василиса развернула ещё один леденец и закинула в рот. Вроде бы мятный. И качка, кажется, стала помягче.
Раздался глухой стук. Где-то совсем рядом. Василиса, для надёжности взявшись обеими руками за бортик, перегнулась и посмотрела в густую тёмную бездну. В воде, совсем рядом с поверхностью произошло движение, что-то мелькнуло, но тут же раздался рык
