надулась, но честно уставилась на неровное от текущих по нему струек стекло.
Женя вернулась к кровати, откинула одеяло. Так, примочки пока снимем. Левую руку на себя.
– Ну, вставай. Ничего-ничего, я держу.
А она-то ещё считала комнату маленькой, а когда тащишь на себе горячее, тяжёлое тело, каждый шаг прочувствуешь.
Женя довела его до закутка в кухне, приспособленного ею под уборную, но оставить одного не рискнула. «Худо станет, не до срама будет», – мамина фраза и сейчас сработала. Какой уж тут срам, он же на ногах не стоит.
Может, ей и показалось, но обратно он шёл легче и не упал как вчера, а сел на кровать, а там уж она помогла, уложила и накрыла одеялом.
– Ну, вот и хорошо. Сейчас примочки положу и всё.
Он шевельнул губами, и она опять склонилась над ним. Что? Что он теперь говорит?
– Джен-ньия, – два коротких выдоха ошеломили её, а он помолчал и опять в два приёма по-русски: – Ми-лайа.
Женя потрясённо выпрямилась. Значит… значит, он всё-таки узнал её.
– Узнал? – повторила она вслух.
У него дрогнул в кивке подбородок.
– Нет-нет, молчи, – заторопилась Женя. – Я тоже тебя сразу узнала. Ты спи себе, спи.
Он послушно закрыл глаз. Женя отошла к столу, где в миске с холодной водой плавали тряпочки, отжала одну и вернулась к нему. Да, она сказала правду, она и в самом деле узнала его, но как это у неё получилось? Сейчас он никак, ну никак не похож на того, красивого, с плутовской мальчишеской улыбкой… И всё-таки это он. В самом деле, он.
– Мне ещё долго так сидеть? – голос Алисы звенел от сдерживаемых слёз.
– Всё, можешь обернуться.
Женя положила примочку ему на глаз, и он вздрогнул от прикосновения. Подошла Алиса, вызывающе выпятив подбородок.
– А я всё равно всё видела!
– Видела так видела, – отмахнулась Женя.
Она вдруг почувствовала себя смертельно усталой.
– Джен! Джен! – позвали её с улицы.
Женя быстро подошла к окну, приоткрыла створку.
– Миссис Маури? Доброе утро. Что случилось?
– Спуститесь, Джен, я не могу кричать.
– Конечно-конечно, миссис Маури, я сейчас спущусь.
Миссис Маури не злая, пожалуй, лучше всех здесь относится и к ней, и к Алисе. Не нужно её обижать.
Женя захлопнула окно, быстро набросила плащ поверх халатика и побежала вниз.
Элма Маури ждала её у крыльца. Обычно, она любой разговор начинала с жалоб на годы и больные ноги, что должно было оправдать её нежелание зайти в дом. И Женя была ей благодарна за это: многие подчеркивали расовую недостоверность Алисы и свою законопослушность, – а Элма Маури достаточно смела, чтобы дружески относиться к Жене, и достаточно умна, чтобы не переходить границы приличий и никого не обижать. Но сегодня она огорошила Женю.
– Где девочка?
– Дома, – растерянно ответила Женя.
– Хорошо, – явно облегчённо вздохнула Элма. – И не выпускайте, пусть сидит дома.
– Да, но что случилось?
– Клетка пуста!
Женя растерялась и не знала, что сказать, но её растерянность приняли за испуг.
– Да-да. Они сбежали! Представьте, Джен, их выпустили!
– Как?!
– Открыли дверь и выпустили. Кто-то выломал замок.
Этого Женя никак не ожидала. Замок?! Но кто?!
– Но кто?! – вскрикнула Женя и уже спокойно повторила. – Кто это мог сделать?
– Теперь они будут его искать! – презрительно скривила губы Элма. – Будто это сейчас важно!
– А что же важно?
– Важно, что они все неизвестно где. Эти черномазые и раньше ни о чём не думали, кроме мести. А теперь, после этой идиотской клетки? И самое страшное, Джен, говорят, там были даже спальники!
– Кто? – тупо переспросила Женя.
– Спальники, Джен, ну, из Паласов. У них-то вообще на уме только одно. А уж на девочек они просто кидаются. Это же маньяки, сексуальные маньяки, Джен. Сегодня никто не выпускает детей. Сексуальные маньяки, в нашем городе, представляете, Джен? Что с вами? Я так напугала вас?
– Н-нет, – Женя вытерла выступившую на лбу испарину. – Я просто стирала, а тут так холодно.
– Да-да, Джен, боже мой, вы так простудитесь. Успокойтесь, я думаю, они всё-таки после всего случившегося сбежали из города, на это у них должно было ума хватить. Но пару дней не выпускайте девочку одну, и сами будьте осторожны. Не ходите одна поздно и запирайте все двери.
– Да, спасибо, миссис Маури, большое спасибо.
– Ну, ничего-ничего, я думаю, всё обойдется. Бегите наверх, Джен. До свидания, милочка.
– До свидания, миссис Маури, – механически попрощалась Женя.
И, боже, как же долго она поднималась к себе, запирала дверь. А, войдя и увидев испуганные глаза Алисы, едва удержала слёзы. Но она пересилила себя, успокоила Алису, усадив её за игрушки, и ушла на кухню. И только там вслух спросила:
– Кто же замок выломал? – и про себя добавила: – И зачем?
Эркин слышал, как её звали вниз, как хлопала дверь, но это всё было так далеко, где-то в совсем ином мире. А он… имя Джен отбросило его назад, в сверкающий залитый огнями Палас…
…Сюда его привезли недавно, ему уже девятнадцать, опытный, вработанный, не мальчишка только-только из питомника, всё знает и понимает. Если бы только надзиратель не цеплялся к нему, всё было бы нормально. Ладил же он как-то с остальными, а с этим… Ну, не любит эта сволочь индейцев, а он что, виноват, что индейцем родился? Он что, выбирал себе, от кого родиться? И на весь Палас метисов или смеси, ну, когда негр с индейцем, и пятерых не наберется, трёхкровок с десяток, в его смене ещё меньше, а чистый индеец он один, и как этот Хмырь дежурит, они в наказанных. Нет, остальным тоже от него доставалось, но это так, по-обычному, а их Хмырь из любой толкучки выковыривал и начиналось… Как сложная клиентка – так им работать. Клиентка недовольна – им отвечать. А есть такие стервы… ничем не угодишь. Как Хмырь дежурит, так все стервы их. И тогда… Но тогда Хмырь в паре с Одноглазым дежурил. И на рулетку его Одноглазый поставил. И Хмырь смолчал. На рулетке риск. Там уже точно на кого попадёшь. И главное – на рулетке всё разовое, редко кто с рулетки на всю ночь уходит. Иные на ходовом номере по пять раз за ночь работают. К утру пластом лежат. Правда, и приверед на рулетке мало. Рулетка – риск. А если не выйдет твой номер – днём отработаешь. А там опять ночь. Тройная смена получается. А он уже полночи простоял в ячейке, и Хмырь уже поглядывал на него с ухмылкой, видно уже придумал ему работёнку похуже. Очередная
