заполняли крепости юга.
— Ах. Ты об этом. Ну… Думаешь, что мамлюки бы его атаковали?
— Тут и семь пядей во лбу не нужно иметь, чтобы понять — имеет место подстава. Они целенаправленно оголили те крепости, которые собирались занять.
— Так ты из-за этого не стал с ним воевать?
— Отче, ты чего? Совсем меня за дурака держишь? — спросил Иоанн, глядя на собеседника с жалостью.
— Кхм… — закашлял тот.
— Я удивляюсь с тебя. Если бы я его разбил, то получил бы оголенные южные крепости и уничтоженную полевую армию. А сам Джем бы скорее всего даже до столицы не доехал. Убили. В итоге — вся Османская Империя погрузилась бы в хаос Гражданской войны. Разве нет?
— Его не обязательно бы убили.
— А что, есть варианты? Джем — это спорный султан.
— Но это султан.
— Который пришел на престол, подталкиваемый мамлюками. К нему очень много вопросов. Особенно у старых ветеранов Мехмеда, среди которой ходили слухи, что именно Джем отравил их любимого султана. И в этом не было бы ничего удивительного. Баязид то пытался. И этот сынок мог. Никак не мог дождаться, пока отец преставиться. После столько лютого поражения вряд ли бы кто за ним пошел.
— Ну хорошо. Пусть так. Хотя это достаточно спорный вопрос.
— Допустим этого как достаточно вероятное событие. В конце концов, если он и выжил бы, то вряд ли правил бы всей Империей. Скорее бы стал один из кандидатов в борьбе за власть.
— Тут да — вполне вероятно. У Джема нет ни людей, ни репутации, чтобы удержать всю эту махину…
— Теперь понимаешь почему я так поступил?
— Кажется, что да. Ты опасался, что твоей победой воспользуются латиняне, специально «не успевшие» в этот Крестовый поход, и мамлюки Египта?
— Бинго! Да. Не прошло и трех недель. — хохотнул Иоанн. — Я правда еще предполагал участие Ак-Коюнлу или даже Турана. Но тут как пойдет. Там все сильно не просто.
— Но ведь столицу Империи ты бы все одно взял. Или я опять что-то не понимаю?
— Ты знаешь о том, как во времена Диоклетиана или там Константина около столетия небольшая полевая армия comitatenses громила превосходящие силы варваров? Бегала вдоль границ и била всех, кто совался. Иногда кардинально превосходящих числом настолько, что и не пересказать.
— Смутно, но представляю себе. Читал и слышал пересказы текстов. Но как это связано?
— А вот так и связано. Они били варваров, опираясь на римскую инфраструктуру: города и дороги. А я оказывался в патовой ситуации. Армия, равная тем комитатам, у меня имелась. А может даже и лучше. Но небольшая, полевая. И я бы достаточно легко разбил Джема. Что поставило бы меня в крайне затруднительное положение. Ведь вся европейская часть османских владей — это бывшие земли Восточной Римской Империи с массой городов. И в этих городах сидит враждебная мне аристократия. Да. Я могу взять любой такой город. Но если я начал бы оставлять в них свои гарнизоны, то к Константинополю подошел бы с голым задом. А если бы просто проходил мимо, то оказался бы в ловушке. То есть, в ситуации, при которой на десятки дней пути во все стороны — одни враги, которые могут выскакивать из укреплений и терзать мое войско. Укрываясь за стенами при появлении угрозы. А раз за разом брать десятки городов — это катастрофа. Даже если бы я смог, даже если бы я справился, что вполне реально, то оставил бы после себя только выжженное пепелище. Но разве это то, что нам нужно?
— Отчего же? После разгрома полевой армии они сделались бы очень покладистыми.
— В моем приближении. А так… Вот скажи мне, что самое важное в жизни Константинополя?
— Вера?
— Да какая вера? Он за столетие ее несколько раз менял. А значит плевать на нее хотел город. Нет. Главное в его жизни — еда. В нем же проживает очень много людей. А теперь представь — я подхожу к городу и беру его. И?
— И что?
— Вот у меня тоже вопрос. И что дальше? Или ты думаешь, что хорошо отлаженная логистика с поставкой огромного количества продовольствия будет и дальше работать?
— А почему нет?
— А почему да? Я ведь враг. Город захвачен врагом. Я могу об заклад биться, что властители городков поменьше прекратят поставки. Иными словами, я оказался бы в осаде и был бы вынужден бегать по округе и наводить порядок.
— А ты не навел бы?
— Навел. Но при этом потерял бы армию и время. Почти всю армию мне пришлось бы рассовать по гарнизонам. Утратив всякие возможности к полевым битвам. Причем очень быстро. Что привело бы к началу малой войны против меня. В том числе и потому, что у меня для ее ведения уже бы не имелось сил. Для таких действий ведь важно не сильную полевую армию иметь, а многочисленные и максимально самостоятельные конные дружины, способны к мелким наскокам и проказам. Я бы там завяз и сгинул…
— Ты сгущаешь тучи. Мы оказались бы всю возможную поддержку.
— После того, как я рассовал бы свою полевую армию по гарнизонам, здесь бы, на севере, ко мне пошло бы вторжение. Все равно сил его отразить у меня бы не имелось. Как итог — меня бы зажали на юге, а потом разбив на севере, уничтожили бы на юге. Весь этот поход — одна сплошная ловушка для меня. Его цель — мое уничтожение. Не так ли?
— Мы — этого точно не желали!
— Тогда зачем к нему подталкивали?
— Мы полагали, что ты сможешь нанести разгром султану в полевой битве. После чего христиане начнут восстания. И…
— А если нет?
— Мы к этому готовились.
— Ясно. О том, что главными выгодоприобретателями этого похода является Папа и султан Египта вы не знали?
— Все изменилось в последний момент. — уклончиво произнес Патриарх.
— Так знали или нет?
— Знали. Но мы считали, что если ты вернешь хотя бы ядро древней ромейской державы, то дальше уже будет проще. И ты раскидаешь этих всех потом. Как укрепишься там.
— Ну спасибо, — криво усмехнулся Иоанн. — Вы что, хотели меня в те края на десятилетия переселить? Или как я вел бы эти войны?
— Ты Комнин.
— Помнится именно Патриарх в Софии короновал Исаака Ангела, предав Комнинов. Или я что-то путаю?
— Андроник вел себя плохо.
— Да что ты говоришь? А мне всегда казалось, что Исаак пообещал больше. Впрочем, Комнин я только по женской линии и седьмая вода на киселе. Это не аргумент. По прямой мужской линии
