тех, кто не привык к солдафонству. Но однажды увидев такую картину в департаментском кафе, поняла, что бесил он не только меня, но и всех более-менее воспитанных людей. Его обходили стороной и отсаживались подальше, лишь бы этот причмокивающий звук был вне досягаемости.
После общения с матушкой кусок мне в горло не лез, а хотелось продолжить выходной кутёж. Только работа была не голодным зверем и убегать на поиски пропитания не собиралась. Вот и сейчас, устроив завтрак прямо в кабинете, непутёвый напарничек бесил меня с такой силой, что хотелось свернуть ему его тупую голову и сделать это так, чтобы никто и никогда не стал его искать. Ибо сил моих больше не было, а последние капли золотого терпения грозили вот-вот перевесить чашу сострадания ко всем сирым и убогим.
Только вряд ли мне простят убийство этого придурка, все же даже среди сотрудников существовал некий паритет, который мы должны соблюдать. Как только мы заступали на службу, нам напоминали о том, что свои хочу и титулы, нужно оставлять за дверьми ведомства. Многим на это было чхать, и они продвигались семимильными шагами, как мой дружище, а кто-то, не имея связей топтался на месте. Но были и такие, как я, кто сам раз за разом отказывался от высокой должности, не желая связываться с документами и геморроем из-за тупых сотрудников.
Неожиданно ход моих мыслей прервал настойчивый стук в дверь. Такой ничего хорошего никогда не предвещал, и я пожелала сделать вид, что вообще не понимаю, что происходит. Но кажется, моей вечной занозе в заднице не терпелось найти проблем на свою голову. Стажёр без разрешения настежь распахнул дверь нашего кабинета и пропустил визитёра внутрь, не желая слушать монотонный стук. Мужчина тут же отдал честь и представился по форме, после чего подошёл ко мне.
— Полковник Вилидж одобрил заявку на передачу коробки «Агафельсис», — он положил документ на мой стол и с гордостью посмотрел на меня. — Вы можете приступать к её извлечению и транспортировке в штаб. Забрать артефакт надо в течение суток, пока об этом не стало известно общественности.
— Нам наконец-то передали один из самых интересных артефактов последнего года, — подпрыгнул на месте парнишка, отряхивая руки от крошек. — Конечно, я заберу!
Нужно ли говорить, что как только за посыльным закрылась тяжёлая дверь, нашего общего кабинета напарник кинул обратно на мой стол взятый без спроса документ и брезгливо обтёр руки словно тот был ядовитым и грозил его убить. Я лишь покачала головой и откинулась обратно на спинку собственного кресла. В голове стоял лёгкий шум и проблем с дурной коробкой, которая могла переместить что угодно, откуда угодно, мне только для полного счастья и не хватало. За это я и ненавидела понедельники, считая их наказанием высших сил, за нашу человеческую расточительность и алчность.
— Ты чего сидишь, иди и забирай артефакт, — примерзко улыбаясь, тыкнул он в меня пальцем. — Или хочешь опять нарваться на взыскание и остаться без премии?
Я вовремя успела прикусить себе язык. Нельзя было поддаваться на провокации этого кретина. Прежде, чем давать волю своим эмоциям нужно было помнить о том, что на мне висит ипотека и ещё несколько лет долгового рабства перед банком. Премия мне нужна была позарез и желательно повышенная. Все же за риски нам хорошо приплачивали, дабы новости не выходили за пределы нашего департамента. Начинать день со скандала совсем не хотелось, к тому же, он был в чем-то прав. Забирать артефакты, это моя работа, которую я должна выполнять несмотря ни на что. Я же, как представительница элиты, должна была во всем оставаться на высоте, даже если хотелось свернуть пустоголовую голову, наглого юнца.
Но сейчас в голове стоял сплошной туман и мне побыстрее хотелось сгинуть в хитросплетениях министерских коридоров и навсегда забыть о том, что вообще-то таким как я тут открыты все двери. Возможно, будь мать чуть сговорчивее и подбери она нормального мужика с внушительным счётом и большим достоинством, я бы пересмотрела свои планы на жизнь, но увы… Я была рада выйти на улицу и проветрить мозги. Общение с родительницей всегда сказывалось на мне наихудшим образом, к тому же, ничего не предвещало беды, и я могла спокойно додумать мысль, которая посетила меня ещё в пятницу.
Тёмный орден не просто организация, а руна императора должна была иметь какое-то значение. Вот только общая библиотека была скупа на такие сведения, а любая из аристократических для меня под запретом. Против Маркизы, впрямую выступать никто бы не стал, маменька была способно сжить со свету и за меньшее, чем помощь её непутёвой доченьки, которая отказывается исполнять своей долг наследницы и подалась от нечего делать в ФСБ. Такого позора её душа не способна была пережить, и она не собиралась мелочиться в противостояние за моё будущее с богатым мужем.
По протоколу, я должна была забирать артефакты из штаб-квартиры, проход в которую создавался случайным образом, и никто не мог его отследить. Анонимность и безопасность в этом деле превыше всего. Мы перевозили такие редкости и диковинки, что порой нельзя было даже мыслить адекватно, рассматривая ту или иную штуковину, которую агенты тайной службы передавали ликвидаторам или устранителям. Любая брошенная фраза, могла развязать мировой конфликт и спровоцировать панику среди гражданских.
Понятное дело, что при таких условиях, каждый должен был являться лично, дабы забрать драгоценный груз и не засветить его перед теми, из чьих рук его едва выдрали. Почтовая и курьерская доставка в таких случаях также не действовала, так как можно было проследить отправителя и нарваться на ещё большие неприятности. Самый выгодный способ для обеих сторон — оставить предмет в штаб-квартире, чтобы после тот, кому его поручили, сам забрал, даже не зная связного в лицо. Все в шоколаде и каждый остаётся при своём, даже не попадая в поле зрения плохих парней, от которых мы защищаем город.
Времени у меня было достаточно, чтобы немного прогуляться пешком и подумать над тем, как вести себя дальше. Все же, слишком неправильно было и дальше работать с тем, кто уже несколько лет, был твоим постоянным любовником. Мне нужно было отказаться от тройки, но как объяснить это так, чтобы не вызвать подозрений? Чувства в нашей работе могли лишь навредить… Не могла я сказать, что у нас-таки неземная любовь. Нет напротив… Каждый пользовался другим, и все знали границы дозволенного. Мне нужен был регулярный и жёсткий секс, чтобы я могла отпустить себя и не контролировать все вокруг, а ему
