который вообще дурак-дураком…
С момента, когда она перешла к маме, я слушал не очень внимательно. Смотрел на уставшее лицо Ирины., которая выглядела так, будто что-то важное вспомнила. Как бывает, когда шел куда-то и сначала забыл, зачем шел, и пытаешься провести ревизию среди множества мыслей в голове.
— Слушай, Вов! — она ухватила меня за рукав и заглянула в лицо. — Мне же надо с тобой срочно обсудить кое-что!
Глава 3
— Название фирмы? — переспросил я. — Мы вроде уже это обсуждали.
— Ну да, но… — замялась Ирина. — Мы как-то поприкалывались и замяли вроде как. А я когда с людьми разговариваю, им хочется рекламный ролик заказать или что-то такое, и они такие серьезные, как-то неудобно говорить про «других трех обезьян», нужно что-то авторитетное. И еще… Ты не будешь против, если я попрошу Свету заняться своими денежными делами тоже? А то у меня как-то…
— Рук не хватает? — засмеялся я.
— Типа того, — вздохнула Ирина.
— Так, ясно, — кивнул я. — У нас назрел организационный сбор. Подбить бабки, сделать визитки…
— Да-да, я как раз это и хотела сказать! — глаза Ирины азартно заблестели. — А то вот уже прямо сегодня меня поймал один товарищ и начал пытать насчет рекламных роликов и всего такого, а я даже не сразу сообразила, что ответить.
— Понял-принял, — сказал я — Обезьян оставим для внутреннего пользования, а на публику нам нужно придумать что-то более респектабельное…
'И еще нам скоро понадобится продажник… — подумал я, но вслух не сказал. Всему свое время. В таких делах нужно решать вопросы по мере поступления.
Со стороны сцены раздался шум, стук высоких каблуков и веселые голоса девчонок. Похоже, там все закончилось, сейчас начнется дискотека, оставаться на которую совсем необязательно.
«Семь… Восемь…» — досчитал я и осторожно опустил штангу на стойку. Поднялся со скамьи, глотнул водички. Все-таки, тренажерка хорошо разгружает мозги. Когда шел сюда после репетиции «ангелочков», голова была забита путанным комом самых разнокалиберных задач из будущего клипа, записи новой песни, административных вопросов, предстоящего экзамена на права, разговора с Гришей, который я так и эдак прокручивал в голове, но пока еще не составил… А стоило повесить на штангу лишний блинчик, и вот мысли перестали носиться заполошенными хомяками внутри черепной коробки. Голова стала пустой, как воздушный шарик. Я фыркнул. Забавный я все-таки феномен для самого себя. Внутри моей головы как будто сразу два быка — молодой и старый. «Сейчас мы медленно спустимся с холма…»
Я посмотрел на часы. Секундная стрелка ползла, как улитка. Все-таки тренировки на набор массы — жутко неспешная штука. Бурлящая в теле энергия требовала движа, но рассудительный мозг был уверен, что для комфортного ощущения самого себя мне не хватает еще килограмм восемь-десять. Так что дыши глубже, Вова-Велиал, и не спеши с третьим подходом.
— О, Вован, здорово! — раздался от входа жизнерадостный голос Бобы. — Боялся, что тебя не застану, бежал, натурально сейчас! Взмок, как мышь, фуууу…
Боба сверкнул золотым зубом в улыбке.
— Слушай, разговор есть, — он стянул с головы черную шапочку и протер ей вспотевший лоб. — О, кстати, я же тебе уже хвастался, какой костюмчик мне твоя мамахен забацала?
— Ага, — кивнул я и снова посмотрел на часы. — Слушай, раз уж ты здесь, давай я еще веса на штангу накину, а ты меня подстрахуешь?
— Да не вопрос! — Боба скинул кожаную куртку и повесил на крючок. — Короче, такое дело. У Француза днюха в начале апреля. В натуре, прикинь, угораздило его родиться в день «у тебя вся спина белая», атас вообще… И мы с пацанами собирались и прикидывали хрен к носу, что бы ему такое устроить. А пацаны, ты прикинь, вообще без фантазии и понятия. Ресторан, певички тупенькие, муси-пуси, трали-вали.
Я лег обратно на скамью и обхватил гриф пальцами.
— Готов? — спросил Боба.
Я кивнул.
— Давай, жми, страхую, — сказал Боба и без перехода затараторил дальше. — В общем, я говорю тогда: «Братаны, кабак, певички — это же разве сюрприз? Мы так каждую неделю бухаем! А у Француза типа юбилей, сорокет мужику стукнет. Надо особенное!» А они — му-хрю, стриптизерша. А фигли стриптизерша-то? Видел я наших стриптизерш, те же шлюхи, только мацать себя не дают! Короче, я тут что подумал! А если мы Французу на днюху рок-концерт забабахаем, а? Чтобы, в натуре, настоящий такой. Ну и чтобы ему на гитаре дали поиграть, все дела! Он же на гитаре умеет, в натуре!
— А он точно… любит… рок-музыку, — отдуваясь, спросил я. «Четыре…» — подумал мозг.
— Да дело — верняк, точно тебе говорю! — Боба чиркнул ладонью по горлу. — Главное, чтобы выступали нормальные пацаны, а не какие-нибудь задроты. А ты же вроде как в рок-клубе тусуешься, знаешь там всех. Можно такое устроить? Бабки есть, не поскупимся, гадом буду!
— Думаю… можно… — с трудом произнес я, медленно выжимая штангу. Руки предательски задрожали.
— Все, ставим? — Боба подставил под гриф руки.
— Еще разок попробую дотянуть… — простонал я, напрягаясь буквально всем собой. Ну, кисонька, ну еще капельку…
— Давай-давай, братан, поднажми! — болел за меня Боба. «Забавно, конечно, он в качалке в деловом костюме смотрится», — отстраненно подумал я. — Есть! Молодца!
Штанга лязгнула об стойку, я шумно выдохнул.
— Ну так что? — снова оживился Боба. — Сделаем днюху Французу по-взрослому, а?
— Сделаем, — кивнул я. — Отчего бы не сделать? Сколько групп ты хочешь позвать?
— О, вот это дело! — Боба снова ощерился. — Давай тогда мы это дело обмозгуем… И еще, знаешь что? А можно же устроить, чтобы я песню со сцены спел? Твои пацаны подыграют же?
Я представил приблатненного златозубого Бобу в роли фронтмена «ангелочков» и чуть не прыснул. Но сдержался, даже сделал серьезное лицо.
— А песня уже готова? — спросил я.
— Ну… почти, — замялся Боба. — Там надо доделать кое-что, аранжировку, там, всякие такие штуки. Чтобы на гитаре это вот: «Вэуу-уу-уу!»
— Я поговорю с парнями, — кивнул я.
— Блин, братан, если все срастется, я тебе по гроб жизни буду должен, зуб на сало! — Боба с размаху опустился на скамейку и потянул из
