произошло потому, что она хотела сделать меня счастливым. Я старался убедить ее в том, что намного важнее было ее здоровье, а не то, что мы трахались бы, как кролики, оставшись наедине, но…, — он повернул ладони, хрустнув суставами пальцев. От этого мне стало только хуже.
Грустно было смотреть на такого сильного мужчину, который выглядел таким беспомощным. Как-то неправильно.
— Но она не вернулась к лекарствам, — подытожила я после паузы.
— Нет, — тихо вымолвил мужчина. — Она все время злилась. Все, что я говорил, раздражало ее, а если Кери не злилась, то переживала. Она жутко боялась, что я брошу ее до выздоровления, и, если честно, мне этого хотелось, — он покачал головой, но не поднял взгляд. — Я волновался за нее по-дружески, но это было слишком. Кери все время рыдала от боли, а мы были знакомы всего пару месяцев. Не думаю, что продержался бы рядом с ней долго. Знаю, что говорю, как последний мудак, но…
— Нет, все не так, — сдавленно произнесла я. — Встречаться с человеком, который серьезно болен — серьезный шаг. Вы не были женаты, не давали никаких обещаний. Ты был вправе разорвать все, когда стало так тяжело.
Джейк посмотрел на меня с выражением, говорящим, что его мои слова не подкупили.
Должно быть, он заметил замешательство в моем голосе. Джейк внимателен, так что мне стоит быть осторожнее, чтобы не рассказывать о себе. Сейчас речь идет о любовной истории Фальконе, а не моей. Все мое дерьмо осталось в прошлом, похороненное под шестью футами земли, где ничего не изменится и никому не будет пользы, если это всплывет.
— Серьезно, — убеждала я. — Я вот о чем. Сейчас ты не говоришь, как самый большой мудак. Ты говоришь, как хороший парень.
Вокруг его глаз проявились морщинки, но он не отвернулся.
— Нет. Я даже не осмелился лично порвать с ней. Она угрожала, что убьет себя, если я уйду и…
— Вовсе нет! Она не могла так поступить! — я затрясла головой, возмущенная его словами. — Это же эмоциональное издевательство.
— Знаю, так и есть, — Джейк словно играл в кошки мышки. — У меня были к ней чувства, но в тоже время мне казалось, что я — чертов заключенный. В конце концов, я был так зол и расстроен, что не мог больше оставаться с ней в одной комнате.
— Я тебя не виню. Просто рада, что ты не позволил ей удерживать себя силой.
— Ага. Я старался не допустить этого, — говорит он, поигрывая желваками. — Оставил ей голосовое сообщение, где сказал, что ухожу и предложил ей обратиться за помощью, а потом сменил замки в квартире. Когда она пришла и начала стучаться в дверь, чтобы войти, я вызвал охрану и отдал ее на их попечение. Сменил телефонный номер, тренажерный зал, запретил ей наблюдать за тренировками, но Кери продолжала выслеживать меня у дома. Мне приходилось пробегать мимо нее, чтобы попасть внутрь до того, как она меня схватит. Безумие.
Я вздохнула, живот скрутило в преддверии окончания рассказа.
— Ты звонил в полицию? Узнавал, сможешь ли добиться ограничительного запрета?
— Я не связываюсь с полицией, — впервые на его лице проступает гнев.
— Что? Почему? Я имею в виду, что это не всегда приятно, но…
— Нет, — решительно сказал мужчина. — Об обращении к властям не может быть и речи. Я никогда не ворошу свое грязное белье на публике. Никогда. — Взгляд становится тяжелым. — Именно поэтому я настаивал на договоре о неразглашении. Имеется в виду, что моя личная жизнь такой и останется. Мы же понимаем друг друга?
— Конечно. Я же подписала соглашение, так что…, — пробормотала я.
— Просто хочу, чтобы все было предельно понятно, — отрезал он. — Если хоть одно слово, сказанное мною сейчас, просочится в прессу или дойдет до кого-то еще, включая твою маленькую очкастую подружку, я подам в суд на тебя, твоего босса и любого, кто посягнет на мою частную жизнь, и заставлю ответить по закону.
— Успокойся сейчас же, — я поднимаю руку, широко растопырив пальцы. — Слушай, понимаю, тебе нелегко пришлось, и сочувствую, но у тебя нет права угрожать мне. Я дала тебе слово, подписала все необходимые бумажки, которые ты попросил. Если этого недостаточно для того, чтобы ты поверил мне, тогда просто уходи.
— И могу забрать свои десять кусков? — ухмыляется он.
— И можете забрать ваши десять штук, — мило улыбаюсь, борясь с непреодолимым желанием ударить его по самодовольной роже. — Мне не нужны ваши деньги, мистер Фальконе. Я пошла на это, делая одолжение Башу и лишь потому, что с легкостью соглашаюсь, когда следует ответить отказом. Ваши деньги пошли бы на благотворительность, но я с той же легкостью могу использовать собственные средства и послать вас столь же грубым способом.
— Так ты пошла на это по доброте душевной? — спрашивает он с явным и оскорбительным недоверием.
— Да, Джейк, — в моем голосе явно слышится раздражение. — Иногда люди совершают хорошие поступки ради других, потому что считают это правильным.
Его темные, сексуальные словно грех глаза долгое время изучают меня, пока я стараюсь вспомнить, что этот мужчина раздражительный и последний кому я могла бы позволить вызвать во мне сексуальное влечение. Он напряжённо смотрит на меня, словно раздевает, вытаскивая наружу все мои тайны, напоминая обо всем, что я обменяла на возможность прожить жизнь в образе другой женщины.
О таких вещах, как страсть и связь, шанс на то, что завтра одиночество отступит. О таких вещах, как любовь. О том, кто принимает меня полностью. О местах, где тоска, разрушение и потрясение. О возможности найти что-то прекрасное в обломках.
Знаю, что Джейк не тот мужчина. Он никогда не станет никем, кроме простого клиента, — а может даже и им не будет — но не могу отвести от него глаз. В нем было что-то, от чего каждый нерв в моем теле гудел, словно камертон в поисках идеального звучания.
Мы сидим, уставившись друг на друга, кажется целую вечность, когда Джейк сжимает кулаки, а мое сердце бешено стучит, желая остаться и лучше узнать этого человека, который полностью пробудил меня впервые за столь долгий срок.
Но мое сердце не получает того, что желает. Я не думаю, что в этот раз будет иначе. Представляю, как Джейк посылает меня к черту и сбегает тем же путем, каким пришел.
— Мне жаль. Ты права. Не следовало шантажировать тебя таким образом. Все это… — вместо этого говорит он. Джейк вздыхает. — Это меня испортило, но проблемам не в тебе или твоем отношении, так что не стоит вести себя со мной,
