Скрестив руки на груди, с бутербродом в кармане, Луи предстал перед первым полицейским, который сидел за своим компьютером.
Тот поднял голову, бегло осмотрел человека напротив, и осмотр внушил ему тревогу и подозрения.
– Чего вы хотели?
– Мне нужен комиссар Паклен.
– А чего вы хотели?
– Показать одну интересную находку.
– Какую?
– Вы не поймете. Слишком сложно для вас.
Кельвелер не был настроен против этого служаки. Но он хотел предстать перед комиссаром, не называя себя, как есть, чтобы разыграть дуэль так, как задумал. Для этого нужно было, чтобы его отсылали от дежурного к помощнику, от помощника к инспектору, до тех пор пока его силой не поволокут к комиссару.
Кельвелер достал бутерброд и принялся жевать, стоя на том же месте. Крошки падали куда попало. Полицейского, вполне понятно, это разозлило.
– Так что там с находкой? О чем речь?
– Свиная ножка в панировке. Вам это будет неинтересно, чересчур сложно.
– Фамилия, имя?
– Гранвиль, Луи Гранвиль.
– Документы?
– У меня их нет. Я не для того пришел. Я пришел оказать содействие полиции моей страны.
– Убирайтесь. Обойдемся без вашего содействия.
Подошел какой-то инспектор и взял Луи за плечо. Луи медленно повернулся. Сработало.
– Это вы тут шумите?
– Я не шумлю. У меня дело к Паклену.
– Комиссару Паклену.
– Я о нем и говорю.
Инспектор сделал знак дежурному и повел Луи в застекленный кабинет.
– Комиссара нельзя беспокоить. Выкладывайте, что там у вас.
– Это свиная ножка в панировке.
– Фамилия, имя?
– Гравилье, Луи.
– Вы же говорили Гранвиль.
– Не будем придираться, инспектор. У меня мало времени. Я даже спешу.
– Серьезно?
– Знаете Блерио, парня, который вбил себе в голову, что перелетит Ла-Манш, потому что так будет быстрее? Это был мой предок.
Инспектор подпер щеки руками. Его начинало это раздражать.
– Вот и представьте, – продолжал Луи. – У меня эта мания в крови. Так пусть приносит пользу, как говорит Паклен.
– Вы знаете комиссара?
– Хорошо знаю, даже очень хорошо. Но он меня нет. У него плохая память на лица, а при вашей профессии это довольно досадно. Скажите, вы уже служили здесь, когда вон в той камере появилась царапина?
Инспектор потер ладонью глаза. Этот легавый, похоже, не выспался, и Кельвелер понимал его муки лучше всякого другого. Дожидаясь, пока инспектор решится отфутболить его выше по иерархической лестнице, Луи вынул Бюфо и держал его в левой руке. Он не мог позволить Бюфо задыхаться в кармане, не важно, комиссариат тут или нет. У земноводных свои законы жизни.
– Это еще что такое? – спросил инспектор, отступая назад.
– Ничего особенного, – ответил слегка задетый Луи. – Это моя жаба. Она ведь никому не мешает, правда?
Что поделать, люди несправедливы к жабам, вечно поднимают шум. А они в сто раз безобиднее собак. Инспектор снова потер глаза.
– Ладно, идите откуда пришли, – сказал он.
– Не могу. Я бы не пришел, если бы собирался уйти. Я человек очень упорный. Знаете того парня, который не хотел уходить и которого невозможно было вытолкать даже штыками?[2]
В общем, парень тут ни при чем, надо только усвоить, что он был моим предком. Я не говорю, что тут есть чем похвастать, но ничего не поделаешь. Вы увидите, от меня трудно избавиться.
– А мне плевать! – рявкнул инспектор.
– Хорошо, – ответил Кельвелер.
Он сел и принялся молча жевать. Главное, чтобы бутерброда хватило. Мало было доблести в том, чтобы раздражать этого сонного служаку, и все же это довольно забавно. Жаль, что он не настроен повеселиться. Каждый может придумывать себе предков, это не запрещается. А по части родни фантазия Луи была особенно богата.
В комнате стало тихо. Инспектор набрал номер. Старшего инспектора, разумеется. Теперь принято говорить «капитана».
– Тут один тип не желает очистить помещение… Да, может быть. Займись этим субъектом и, будь другом, сделай из него паштет… Не знаю… Да, конечно…
– Спасибо, – сказал Кельвелер. – Но мне нужен Паклен.
– Гражданство?
– Что?
– Вы француз, черт бы вас подрал?
Кельвелер неопределенно развел руками.
– Возможно, лейтенант Ферьер, очень возможно.
Теперь принято говорить «лейтенант». Инспектор качнулся вперед:
– Вы знаете мое имя?
Старший инспектор мягко, с угрожающим спокойствием открыл дверь. Он был невысок, и Кельвелер тут же воспользовался этим, чтобы встать. Луи был ростом метр девяносто, и ему это часто помогало.
– Выпроводи его, – сказал Ферьер, – только сначала допроси. Парень знает мою фамилию, умника разыгрывает.
– Вы пришли сюда для чего? Есть?
Что-то в глазах старшего инспектора говорило о том, что он не из тех, кто покорно подставляет спину под палку начальства. Кельвелер решил, что на этом можно сыграть.
– Нет, у меня к Паклену дело насчет свиной ножки в панировке. Вам нравится Паклен? На мой взгляд, он слишком суров, есть у него такой перегиб.
Инспектор на секунду задумался.
– Идите за мной, – сказал он.
– Не спешите, – отозвался Кельвелер, – у меня колено не гнется.
Луи взял пакет, они поднялись на второй этаж, и инспектор закрыл дверь.
– Вы знали Адамберга? – спросил Луи, сажая Бюфо на стул. – Жана-Батиста Адамберга? Небрежный такой? Интуиция и никаких правил?
Инспектор кивнул.
– Вы Ланкето? Капитан Ив Ланкето? Или я ошибаюсь?
– Откуда вы взялись? – настороженно спросил Ланкето.
– Из Рейна.
– А это жаба? Жаба обыкновенная?
– Приятно встретить человека, который в этом разбирается. У вас есть жаба?
