Леший решил оставить на опосля вопрос о том, кто и каким образом запер его в чудных краях. В первую очередь надо понять – зачем? Чтобы найти ответ на сей вопрос, владыка решил мыслить, как говаривал все тот же Кощей, логически.
Вот кто он сам таков есть? Понятно же, хозяин лесов, властный над всем, что в них произрастает и проживает. Не всех лесов, ибо мир велик, но в своих краях он владыка единственный и неоспоримый. Лишь некоторые собратья имеют ограниченные угодья, в коих он позволяет им вершить свои порядки. Вот Вий, например, собрал на Ведьминой сопке самых уродливых тварей со всех окрестных лесов. Так за то Леший ему только благодарен, ибо без них что людям, что зверям жить спокойнее стало.
Но то ладно. Сюда-то его, владыку лесного, за каким пнем заманили? А не для того ли, дабы здешний лес в порядок привел? Ежели так, то работы тут непочатый край! Но прежде чем лес лечить, да заселять его зверьем и тварями лесными, следует узнать, кто учинил сие непотребство, да вразумить того злодея. А не поймет, так и силушкой принудить.
Решив так, Леший поднялся, призвал птах малых, а когда те слетелись с ветвей клена на его плечи, велел им найти местного лесовика. Птахи поднялись стайкой, защебетали, заспорили, да принялись перелетать с дерева на дерево, увлекая владыку за собой. Путь оказался недалек, и вскоре они запорхали над кустами терновника. На фоне общей убогости, кусты выделялись пышностью и яркостью листочков.
Терновник услужливо отогнул колючие ветки, пропуская владыку к зеленой полянке, в центре которой находился старый мшистый пень. Взглянув сквозь морок, Леший увидел дряхлого старика, дремлющего под теплыми солнечными лучами. В его одежке из прошлогодней листвы деловито шуршал серый мышонок, перебирая листочки, дабы не оказалось средь них иного прелого.
Заметив непрошеного гостя, мышонок тонко пискнул на ухо старику и резво шмыгнул прочь.
– Ась? – разлепил веки лесовик и, подслеповато щурясь, уставился на пришельца. – Хтой-та тут?
Поднявшись с пня и опираясь на суковатую палку, он прошаркал ближе. Задрав голову, всмотрелся в Лешего, резко, едва не упав, отстранился, ахнул и грохнулся ниц, врезав лбом оземь так, что в ней, в земле, понятно, образовалась изрядная вмятина, а с окружающих кустов вспорхнули перепуганные сотрясением птахи. Приподнявшись на коленях, старик отбил второй поклон, вогнав на этот раз голову в землю по самые уши.
Испугавшись за рассудок лесовика, владыка схватил его за шкирку, приподнял и как следует тряхнул.
– Н-нешто сподобился я на закате дней своих узреть тебя, владыка Велес? – пробормотал безумец, болтаясь в воздухе. – Нешто дано будет мне узреть, как возвернутся и остальные боги?
Сообразив, что подслеповатый старик его спутал с кем-то из местных перволюдей, пришелец еще раз как следует тряхнул лесовика и опустил того на ноги.
– Стоять! – крикнул он, когда старик вновь собрался пасть ниц. – Али я царек какой людской, а ты холоп из смертных, чтобы поклоны мне отбивать?
– Воля твоя, владыка, – лесовик застыл в полупоклоне.
– Имя свое поведай мне, старче, – приказал Леший.
– Дык, какое мне может быть имя, владыка? Леший я, леший и есть.
– Чего-о-о? – брови пришельца взметнулись в крайнем изумлении. – Ле-еший? Ты-ы?
– Ага, леший я, леший и есть, – затряс бороденкой лесовик. – Али не признал, владыка Велес?
Леший вновь сгреб самозванца за шкирку и приподнял так, чтобы их лица оказались на одном уровне.
– А ты, значит, признал меня, старче?
– Признал, владыка, признал. Как жо не признать-то?
– Нешто встречались мы ранее?
– Откель жо, владыка? – затряс бороденкой старикашка. – Я ж токма пятый век векую. Но меня еще дед научил божественную суть распознавать. А об тебе, владыка Велес, он особо говаривал, мол, однажды наскучит тебе пиршество небесное и спустишься ты на твердь земную, дабы навести порядок в своих владениях. Дабы деревья маковками облака цепляли, Леса наполнились зверьем, зажурчали ручейки в оврагах, засмердели болота в низинах… Эх, нешто узрю я все те чудеса, о которых дед сказывал?
Леший опустил блаженно улыбающегося лесовика, а тот так и застыл, подкатив глаза, будто разглядывая некие свои мысли о предстоящем светлом будущем. Владыка еще раз смерил старика недоверчивым взглядом. Неужели и правда ему всего пятый век, или врет по слабоумию? Все знакомые лесовики уже не одну тыщу годков разменяли, но выглядят вполне справными мужичками. А энтому пню трухлявому небось пятый десяток веков, а то и поболее. То-то он весь умишко прожил, себя Лешим нарек, а лешего с каким-то Велесом попутал. Ну, так можно и подлечить лесовичка, подпитать его силушкой. Чай от владыки не убудет. Да и шишечку ему подзаряженную вручить надо, ежели умишком поправится. Пусть попользуется, и семена опять же посадит. Оно ведь звери без тварей не живут. А твари только в ельнике обитают. А елок в энтом лесу не видать. Токма сосенки, да и те чахлые, как и весь остальной лес.
Старикашка вздрогнул и дробно затрясся, когда в него потекла направляемая владыкой сила. Морщинистый лик заметно разгладился, согбенная спина выпрямилась, листочки на одежке налились зеленью.
– Вот так и ладно будет, – удовлетворенно кивнул Леший, оглядывая мужичка-лесовичка, в коем от дряхлого старикашки осталась лишь суковатая палка в руках. Да и та под взглядом владыки вся разом вспыхнула, заставив лесовика испуганно подпрыгнуть и затрясти обожженной рукой, да осыпалась серым пеплом. – Найди себе посох покрепче да попрямее, из клена или ясеня.
– Ить-ить, оп-па, – мужичек присел-встал, покрутил тазом, разминая поясницу, восхищенно крякнул. – Ды на кой же мне теперича посох, владыка? Вона ж я как молодой нонче! Э-эх, Ить-ить, оп-па!
– Посох лесовику положен, – назидательно сообщил владыка. – оно и по хребтине кого огреть опять же, буде кто безобразия в лесу творить.
– По хребтине-то? – оживился лесовик. – По хребтине-то надо! Ой, много кого тут по хребтине надо, Владыка! Вот я им покажу теперь кто в лесу хозяин! Ох и узнают они теперича, кто таков леший!
– Признал-таки, – улыбнулся пришелец.
Кого? – не понял лесовик.
– Меня.
– Ды, ясен пень, признал, владыка. Велес ты и есть.
– Тьфу ты, – с досадой сплюнул владыка, – а какого Лешего ты сейчас помянул?
– Дык, себя и помянул, владыка. Леший я, леший и есть.
Леший не врезал кулаком по макушке самозванцу только благодаря науке Кощея. Тот однажды научил, в минуту гнева задержать дыхание и сосчитать пальцы на руках. Пальцев, как и прежде, оказалось десять. Но гнев отступил.
– Запомни! – он ткнул пальцем в грудь лесовика так, что у того сперло дыхание. – Запомни, Леший здесь теперь только один! И
