Мамаевых пехотинцев не было никаких. Татарская легкая кавалерия еще могла уйти от кавалерии русской, но уж пехота убежать от кавалерии физически не могла. Пехотинцев у Мамая было минимум несколько тысяч. В войне и генуэзцы, и армяне, и прочие участвовали фактически как наемники, на основе соглашения их правителей с Золотой Ордой. На Куликовом поле они как бы отрабатывали свое жалованье, еще, наверное, надеясь на добычу в предстоящем походе на Русь, а главное – заботились о сохранении собственной жизни. Если бы после удара Засадного полка действительно сложилась безнадежная для Мамаева войска обстановка, те же генуэзцы или черкесы, не имевшие, в отличие от татарских кавалеристов, шансов убежать, вряд ли бы стали продолжать драться до последней капли крови, а предпочли бы сразу сдаться в плен. А за пленных можно было получить большой выкуп от их состоятельных соотечественников-купцов, обратить в рабство или продать на невольничьих рынках или сделать из них домашних рабов. Можно было, наконец, заполучить опытных солдат к себе на службу.
Можно попытаться объяснить отсутствие пленных особым ожесточением бойцов с обеих сторон. Однако в то время людей убивали только холодным оружием. Чтобы уничтожить несколько тысяч человек, требовался значительный промежуток времени. Русские воины и их командиры наверняка успели бы понять, что противник сдается.
А что же происходило в восточной, заволжской половине Золотой Орды, не подвластной Мамаю? Хан Тохтамыш, поддерживаемый всесильным повелителем Средней Азии «железным хромцом» Тимуром (Тамерланом), вторгся в Заволжье. Судя по монетам, чеканившимся от его имени, весной или летом 1380 года Тохтамыш захватил столицу восточной половины Золотой Орды Сарай ал-Джедид, а также старую ордынскую столицу Сарай ал-Махруса. Как сообщают восточные источники, зиму 1379/80 года Тохтамыш пробыл в столице кок-Орды (Синей Орды) Сигнаке на реке Сыр-Дарье, а «когда наступила весна, привел в порядок войско и завоевал государство и область Мамака». Поэтому можно предположить, что вторжение Тохтамышевых отрядов на территорию Мамаева государства произошло в конце лета или начале осени 1380 года.
Единственное разумное объяснение действий Мамая мне представляется следующим. Он не придал должного значения появлению Тохтамыша на левом берегу Волги, полагая, что тому еще долго придется покорять строптивых мурз и беков. Мамай думал, что немедленный переход Тохтамыша на правобережье ему не угрожает. И просчитался.
Известно, что тогда же, осенью 1380 года, в районе Калки, далеко на запад от Волги, произошло последнее и решающее столкновение войск Мамая и Тохтамыша. Русские летописи утверждают, что после разгрома на Куликовом поле беклярибек пытался собрать новую рать для «изгона», внезапного похода на Москву, но вынужден был направить её против Тохтамыша. Вряд ли Мамай имел реальные возможности собирать новое войско. Ведь он столько времени готовился к войне с Дмитрием, мобилизовав для неё все наличные силы Орды и её союзников. Думается, что против Тохтамыша Мамай пошел с тем же войском, что было с ним на Куликовом поле. Вернее, с теми, кто уцелел в сражении на берегах Непрядвы и Дона. Получается, что уцелевших оказалось достаточно, чтобы Мамай рискнул вместе с ними пойти навстречу столь сильному врагу, как Тохтамыш, а не попытался скрыться в степях до наступления лучших времен. Следовательно, Мамаево войско не было полностью разгромлено и сохранило какую-то боеспособность. Летописцы, искренне уверенные, что почти все татарское войско погибло на Куликовом поле и что Мамай «не во мнозе утече с Доньского побоища и прибеже в свою жемлю в мале дружине», вполне логично заставили татарского полководца перед схваткой с Тохтамышем обзавестись новой армией.
Можно предположить, что в конце лета 1380 года Тохтамыш с основными силами переправился на правобережье Волги. И случилось так, что весть об этом поступила к Мамаю как раз в разгар Куликовской битвы. Теперь о походе на Москву Мамаю пришлось забыть. Даже в случае полного разгрома рати Дмитрия (а скорее всего, в тот момент исход сражения еще далеко не определился) вторжение на Русь теряло смысл. Тохтамыш захватил бы территорию Мамаева государства с зимними стоянками кочевников, которых тот думал вести на Москву. Возвращаться Мамаю было бы некуда. Поэтому единственным возможным для него решением могло быть немедленное прекращение сражения на Куликовом поле, вывод основных сил из боя и быстрое движение навстречу Тохтамышу. Вероятно, задачу Мамая несколько облегчало то обстоятельство, что к моменту получения рокового донесения о приближении Тохтамыша он еще не успел ввести в дело все свои отряды. Оставшиеся резервы, а также ту часть войск, что еще не успела как следует втянуться в сражение, можно было попытаться незаметно вывести из боя и двинуть против нового врага.
Мы не знаем, сколько времени прошло между Донским побоищем и столкновением на Калке. Можно предположить, что максимум 2–3 недели. Наверняка Тохтамыш узнал о движении Мамая к Дону для последующего похода на Русь и воспользовался легкомысленными действиями соперника, переправившись в пределы его государства, на западный берег Волги.
Чтобы прикрыть отступление своей армии, Мамай должен был оставить сильный арьергард против русской рати. Он оставил для заслона пехоту, у которой все равно не было возможности покинуть поле сражения. Но существовала опасность, что без поддержки кавалерии пехоту легко сомнут воины Дмитрия, а пехотинцы, быстро осознав безнадежность своего положения, просто сдадутся в плен. Поэтому в арьергарде Мамай оставил также часть конницы, поручив её начальнику сражаться до последнего генуэзца. Сами генуэзцы, осетины, черкесы и прочие вряд ли сразу осознали, что характер битвы изменился и что их принесли в жертву ради спасения основной части Мамаева войска. Конники же не давали им сдаться, когда поражение стало явным, заставляя сражаться до конца. И у генуэзцев и прочих оставался незавидный выбор: погибнуть от русской или татарской сабли. А вот конные татары, оставленные в арьергарде, надеялись в самый последний момент прорваться и уйти, рассчитывая на быстроту своих коней. Пехота погибла, как и часть кавалеристов. Уцелевшие всадники ушли и присоединились к основным силам.
Русские о том, что Мамай получил известие о наступлении Тохтамыша, так никогда и не узнали. Но требовалось объяснить, почему посреди жестокой сечи, исход которой еще не определился, татары вдруг обратились в бегство. Вот тут-то и появился в летописях, а потом и в эпических повестях «засадный полк», будто бы обеспечивший победу русской рати.
Мамай после измены войска бежал в Крым, вероятно, надеясь морем переправиться в Закавказье или Малую Азию и там укрыться от Тохтамыша. Так Мамай добрался до Кафы. Но генуэзцы отомстили ему за гибель соотечественников.
Вряд ли тут весомым мотивом убийства служили Мамаевы сокровища, о которых говорят летописи. Ведь до
