довольно приличными. Убранство, возможно, чересчур скромное для королевского приближенного, но, главное, здесь чисто, и никого больше нет. Даже я не готова встречаться с местными постояльцами, а настроение Клемондского далеко от того, чтобы быть мирным.
— О, чудесная ванная, — произношу, заглядывая в смежное помещение, — но мне не во что переодеться, и полотенец тоже нет.
— Да, как и отдельной кровати, — говорит герцог, — одна большая и ни одного дивана.
— Мы ведь в личных покоях владелицы заведения, едва ли она устраивает общежитие в одной из своих спален, — пожимаю плечами. — Только вряд ли простыни менялись с утра, — провожу рукой по белой ткани.
— Тоже брезгливая, да? — кивает Клемондский, глядя на мое выражение лица.
— А я думала, ты обо мне заботишься, о невесте, а сам способен ночевать на чем угодно, — усмехаюсь, поднимая на него глаза.
Герцог смотрит на меня несколько секунд с нечитаемым выражением, а потом молча отворачивается.
— Давай спать, — занимает край кровати, — если повезет, завтра будем в месте с чистыми полотенцами. Пока что придется довольствоваться купанием в реке.
— Ладно, как скажешь, — отвечаю миролюбиво, занимая другую сторону кровати. — А все–таки интересный выдался день, давно у меня таких не было. С тобой интересно.
— Обычно на девушек производят впечатление по–другому, — Клемондсий хмыкает, — но я рад, что тебе понравилось.
После этого мы наконец засыпаем. День сказывается, организм уставший, и ему все равно, в каком месте его положили отдыхать. Но ближе к утру я внезапно просыпаюсь, не понимая, что меня разбудило, но не могу спать дальше, и все тут.
Сажусь на кровати и ощущаю жуткий голод и сильную жажду. Мы ведь без ужина, сразу легли спать. И без обеда, а я непривычная к такому. В нормальных условиях я на диетах не сижу, нет надобности.
Аккуратно опускаю ноги на пол, обуваюсь и на цыпочках пробираюсь к двери. Может, удастся что–нибудь найти, пока все спят. Нет, так хотя бы прогуляюсь, отвлеку организм от естественных потребностей.
Основной зал в этот час оказывается пуст, впрочем, неудивительно. Судя по блеклому свету за окном, на улице едва забрезжил рассвет, а в таких заведениях хоть и любят посидеть допоздна, но утром стабильно предпочитают спать.
Захожу за стойку с напитками и дергаю дверь, предположительно ведущую на кухню. Закрыто. Не хотят они привечать ночные позывы к еде.
Разочарованно разворачиваюсь в поисках воды. Тут мне везет больше, в чайнике оказывается какой–то травяной чай, и, о чудо, сахар совсем рядом! Нахожу более–менее чистую кружку и делаю себе напиток. Сладкое травяное питье помогает, теперь можно и обратно в кровать, дожидаться полноценного утра.
Возвращаюсь в приподнятом настроении в отведенные нам с герцогом покои и вижу преинтереснейшую картину. Клемондский на месте, спит, а вот мое место занято. Девушка настолько увлечена своим делом, что не замечает моего появления.
Подкрадываюсь ближе, приглядываюсь, а это Анна! Председательница клуба поклонниц герцога. Интересно, она всю ночь караулила, пока я выйду, или собиралась меня огреть чем–нибудь по голове для нейтрализации.
Смотрю на пол и вижу чугунную сковороду. Ее вечером здесь не было, да и зачем в спальне сковорода? Скорее это ответ на мой вопрос.
А женщина все не замечает меня в темноте, уже вовсю обнимает Клемондского и закидывает на него ногу. Но поражает не ее поведение, с ней все было ясно сразу, а вот реакция герцога возмущает.
— Не думал, что ты решишься, но я не против, — бормочет он в полудреме, накрывая ногу Анны своей рукой.
У меня глаза на лоб лезут от подобного. Может, я и невеста по контракту, но есть же элементарное уважение!
Резко зажигаю лампадку, заставляя комнату озариться ярким светом, и поворачиваюсь к парочке.
— Что здесь происходит?! Артур!
Мне даже играть злость не нужно, я действительно возмущена до глубины души. Какой же он все–таки обходительный кобель! А я еще влюбиться в него опасалась.
— Грейс? — Клемондский открывает глаза и смотрит на меня растерянно. — Ты там, но кто тогда здесь, — оборачивается и видит Анну.
— Здравствуй, Артур, — произносит она томно, — я мечтала об этом моменте половину своей жизни.
Нет, вы только посмотрите, какая наглая, даже третий лишний в комнате в качестве официальной невесты не смущает ее. Делаю шаг кровати и поднимаю с пола сковороду. Тяжелая зараза, но я справлюсь.
— Встала, живо! А не то последних мозгов лишишься, — строго произношу.
Женщина как будто впервые замечает меня.
— Ой, невеста, — она глупо хихикает, — как неудобно получилось. Но я вас понимаю, я бы тоже была злой после такого. Рекомендую разорвать помолвку и оставить нашего обожаемого герцога свободным! Это лучшее наказание для такого мужчины, — заканчивает она свою речь, томно вздыхая.
— Ты совсем, что ли, ненормальная, — у меня глаза круглеют от слов Анны, — уходи, говорю, а то действительно огрею сковородой, как ты меня собиралась. А герцога все равно не получишь, поняла! Он занят и надолго.
Хозяйка «Веселой утки» поднимается–таки с кровати, но не уходит, смотрит на меня воинственно, как будто собирается сражаться за Клемондского. Перекладываю сковороду в другую руку, драться за клиента мне еще не приходилось.
Глава 9
Тут внезапно Клемондский подскакивает на ноги.
— Дамы, давайте успокоимся, — начинает он довольно нудно, но видит, что мы не реагируем, и подбегает к Анне, хватает ту за руку и буквально выталкивает за дверь, — вы здесь явно лишняя.
Кажется, драка отменяется.
— Она сковороду забыла, — произношу, устало присаживаясь на кровать, — отдай, пожалуйста, тяжелая она, не могу больше держать.
Герцог забирает агрегат и сует его вдогонку.
— И орудие ваше заберите, лучше приготовьте нам завтрак, раз разбудили, — приказывает Анне напоследок, а потом поворачивается ко мне, закрывая дверь. — Что это только что было, Грейс? — он подходит вплотную ко мне и нависает сверху. — Что за цирк вы двое здесь устроили?
— В смысле? — спрашиваю в шоке, не такой реакции на его спасение я ожидала. — Это вы тут вдвоем обнимались, пока я не пришла. Как твоя невеста я действительно могла разорвать помолвку! Или нужно было оставить вас, чтобы вы насладились обществом друг друга? Ты бормотал, что весьма не против, — щурю от злости глаза.
— Бормотал? — Клемондский в удивлении приподнимает левую бровь. — Так я, наверное, считал, что это ты пристаешь, — и тут между нами повисает молчание, каждый осознает, что только что сказал другой. — Кхм, — герцог прочищает горло, — а где ты была?
Очевидно, пытается
