после чего мы услышали зычный голос священника:
— Как Светлейший по небу с Двулучной, вы должны пройти рука об руку и дойти до алтаря. Жених и невеста, что пройдут по пути жизни, и сплетутся в одно. Невеста, ты доверяешь жениху своё будущее и настоящее, так иди же за ним, не глядя в лицо, и заслужи доверие снять маску. Жених, ты берешь на себя ответственность за невесту, и потому поведешь её сквозь невзгоды жизни, сквозь огонь и медь, сквозь серебро и воду — как сейчас ведешь сквозь храм к Пресветлому Алтарю. И если вы согласны скрепить этот союз — вы пройдёте этот путь до конца, как пройдете потом и жизненный путь. Так веди же её, слепую, ведь женщина не способна узрить куда ведёт лента судьбы, и только мужчина может провести её по дороге жизни.
Теперь ко мне подошли уже одетые в белое с золотой нитью юные девушки-послушницы, и я немного грустно вздохнула, глядя на них. Такие молодые — а им нельзя показывать оставшимся в миру даже ладоней, и потому они с ног до головы укутаны в ткань, а волосы убраны под платки. Хорошо, что такие правила только для тех девушек, кто решил посвятить себя Светлейшему, иначе жизнь совсем бы стала тоскливой.
Послушницы молча повязали мне ритуальную ткань на глаза. Одна из них скрепила руку Рэйнера и мою лентой, и мы пошли вперед. К счастью, он мог подсказывать мне вслух, как обойти то или иное препятствие, оставленное в храме для церемонии. Сейчас чаще всего просто ставили мебель, а когда-то давно к алтарю порой требовалось пройти по пустыне до оазиса, или преодолеть путь от поместья невесты до города, в котором расположен храм. Но нынче, к счастью, всё было проще.
И хотя я несколько раз умудрилась удариться, и едва не упала, запнувшись о собственное платье, а в конечном итоге мы добрались, и с моего лица сняли повязку, а с лица Рэя — маску. И мы увидели лата Вистана. Когда-то он сменил на посту храмового священника господина Ландхольца. А уж за что у последнего забрали право на уважительное обращение, и почему выгнали из ордена — я не знала. Но некоторые права он сохранил, поэтому матушка могла прибегать к его услугам для унизительных проверок. Хорошо хоть, для этого ему достаточно было заглянуть в мою суть, положить руки на плечи и заглянуть в глаза.
Не представляю, что бы я делала, если бы проверки проходили, как у крестьян. Никогда этого не видела, конечно, но книги в библиотеке порой попадались разные. Я вновь пыталась провалиться в свои мысли, а еще невольно отмечала, что лату Вистану не идёт ни окладистая белоснежная борода, ни жреческая шапочка, ни даже сама белая с золотом мантия, в которой он стоял перед нами.
Вистан улыбался, как и должен был, и поднял наши руки над мраморным алтарём, как и положено, украшенном розовыми пионами. Я ощутила дрожь, и постаралась на смотреть на практически уже «свершившегося» мужа. Но чувствовала на себе его взгляд. Пристальный, изучающий, и всё же скорее тёплый. Не похоже, чтобы он успел испортить мнение обо мне.
А лат произнёс:
— Как Светлейший и Двулучная, вы прошли испытание, и доказали, что должны быть вместе. Если вы всё ещё хотите этого, и пройденные невзгоды не отвратили вас друг от друга — коснитесь друг друга устами, и станьте супругами перед богом и смертными.
Глава 2.5
Рэйнер притянул меня к себе, и нежно коснулся моих губ своими. И после этого, конечно, я уже не могла продолжать его игнорировать. Губы обожгло, в нос ударил запах нагретой солнцем кожи и терпкого винограда, а мне захотелось притянуть его к себе и зарыться пальцами в тёмные шелковистые волосы. Но я лишить позволила себе потянуться ему навстречу и немного задержать поцелуй. Не мне предназначена его любовь, не мне — и его страсть, так и незачем слишком уж сильно навязываться. Мы оба знали, ради чего нужен этот брак, и ни о какой любви с его стороны речи никогда и не шло. Браки в нашей среде заключались не для этого. Но так хотелось…
Впрочем, кого и когда волновало, чего бы мне там хотелось? Я отступила от мужа на шаг, и лат поднял правую руку перед собой, обозначая, что брак признан свершенным. На наши левые руки девушки-послушницы надели тяжелые серебряные браслеты с гравировкой. Теперь нас внесут в храмовые книги, а я официально стала Коринной фир Геллерхольц, и баронство Ледс перешло во владения Рэйнера…
Мы не обменялись ни словом больше. Лат Вистан объявил всем, кто ожидал нас у храма, что мы стали мужем и женой, и мы отправились на празднество в честь этого события. Уже в мой новый дом, но всё же вместе с матушкой и сёстрами, будь они все неладны. Я вдруг поняла, что даже немного расстроена: из-за последней выходки Белинды я не могла ни попрощаться с сестрами без посторонних, ни услышать хоть пару добрых слов от отца.
Папа был обижен на меня за что-то, о чём я так ничего и не знала, и ему не было никакого дела до того, что мы можем больше вообще никогда не увидеться вблизи. Или видеться только на приёмах, если Рэй будет не против, чтобы я их посещала. А ведь он при желании мог просто запереть меня в поместье, оставив наедине со слугами и какой-нибудь вышивкой.
Я, конечно, верила в то, что он так со мной никогда не поступит, но всё же… мало ли, какой он был дома, а не с забавными юными девочками, которые кажутся ему грустными. Я ведь совсем его не знаю по-настоящему. Да, мне это не мешает его любить — но очень мешает понять, что я могу от него ждать. Может, он будет также добр, как и всегда. Может, добр, но решать будет за меня. А может и что-то еще.
В любом случае, мы с отцом могли больше никогда не поговорить наедине, как семья и близкие люди. Но его это не волновало. Он «разочаровался» — и я не могла с ним попрощаться. Только смотрела, как он трогательно ухаживает за матушкой, подавая ей кушанья вместо слуги, поправляя одежду, или пряди, выбившиеся из высокой причёски.
А еще мы должны были танцевать. Счастливые влюбленные всегда танцуют, такова традиция, а на свадьбах нельзя разочаровывать гостей, и показывать, что
