нашей провинции, Мэйкум, тебе поклоняется новое поколение и боится старое. От былой доброй девушки не осталось и следа, и я рискну сказать, что ты действительно стала жестокой.
— И?
Определенно, остальным советникам хотелось бежать и не оглядываться. Даже молодежь ощущала дискомфорт в моем присутствии. Не скрою, не такого я хотела изначально. Но раз жители деревни решили клеймить меня монстром, пусть теперь не жалуются.
— Не осталось никого, кто хотел бы противостоять тебе. Да, остались те, кто боится. Со временем наша провинция стала налаживать торговые связи, хоть мы и не так чтобы открыты миру, но информацией обмениваемся.
— Я поняла, к чему ты клонишь, Хаято, но спешу тебя разочаровать. Внешнему миру до нас нет никакого дела. Нашу провинцию даже не задела Третья Мировая Война шиноби, так с чего такая уверенность, что кто-то захотел… ох, нет, это бессмысленно. Зачем кому-то убивать меня? Я ничего никому не сделала.
— А кто говорит об убийстве? Не думала, что кто-то хотел бы тебя выкрасть?
От столь абсурдного предположения я не поленилась откровенно удивиться. Смешок вырвался непроизвольно.
— Кто? — окинула я снисходительным взглядом брата. — Обо мне никто не знает.
— Слухи расходятся быстро, Кушинада-сама, — печально пробормотал старейшина.
Тяжко вздохнув, махнула рукой и позволила подобному допущению быть реальным. Только верилось с трудом.
— Ну ладно, но что тогда… Страна Рисовых Полей? — я в недоумении указала на протектор убитого ниндзя. — Это же у черта на рогах.
— И тем не менее это единственная наша зацепка, — пожал плечами Хаято, — за последние несколько лет это первое покушение извне. И узнать, что требовалось этим ниндзя, мы можем лишь в стране Звука.
— Боже… — я сокрушенно покачала головой, уже ощущая, как все внутри переворачивается от усталости. — А какой смысл?
— Они могут устроить повторное нападение, и уже не маленьким отрядом. Пострадать может много людей.
Много людей. От нравоучительных слов брата не удержалась и закатила глаза. Даже если кому-то не понравился мой жест, все промолчали.
Металлический протектор дразняще поблескивал в свете горящих ламп, пока в голове роились неутешительные мысли. Ждать очередного нападения? Слишком долго. Честно говоря, в последние годы не происходило ничего любопытного, что могло бы вызвать во мне не только тревогу. Но и интерес. Неизвестная деревня Звука, чьи ниндзя преодолели огромное расстояние, чтобы убить или похитить меня. Если это не простой найм со стороны жителей деревни, то дело действительно интригующее.
— Покиньте все зал. А ты, Хаято, останься.
Брат не шелохнулся. Мы молча смотрели друг на друга, не отводя взгляд, пока остальные неспешно уходили прочь. Комната пустела, створка дверей захлопнулась, и как только все шаги растворились в царящей тишине, мужчина позволил чуть расслабиться. В последнее время он практически не улыбался в моем присутствии, ходил хмурый. Я его понимала, это осуждение во взгляде, постоянные колкости и порицания.
— Нет.
— М-м? — я чуть изогнула бровь. — В смысле?
— Я знаю, о чем ты подумала. И ответ — нет.
— Ой-ой-ой, — поддразнила его я, чуть понизив голос, — и кто меня, извольте, остановит? Ты?
— Ты глава нашей провинции и…
— Номинальный глава. Я выполняю функцию карательного и одобрительного органа. Уже я думаю ни для кого не секрет, что основной политикой занимаешься ты.
— Пришлось, — неожиданно огрызнулся Хаято, став мрачнее тучи. — Ты установила жесткий режим, уничтожила клан Хидей и его сторонников, всех, кто шел против тебя. Заварила такую кашу, что…
— Что теперь на нас никто не смеет поднять руку, простите, — не стесняясь напускного спокойствия, улыбнулась я. Радость братишка не разделил.
— Да. Но чем ты занимаешься последние шесть лет? Страдаешь ерундой.
— Потому что скучно.
— Скучно ей…
— Да, скучно, — под стать собеседнику переняла я серьезный настрой, ощутив раздражение. — Посмотри на меня, Хаято. Во мне заключен монстр, все меня боятся, никто не хочет со мной общаться и тем более дружить. Я не могу завести семью, потому что не только не старею, но и что-то произошло с моим организмом в целом. Я хотела завести ребенка, но ни один любовник не смог мне его подарить. Я потратила месяцы, года на изучение артефактов и свитков нашего клана, особенности нашего улучшенного генома, но так и не поняла, что пошло не так. Не нашла ответы, откуда появился Риндзин. Его имя не встречается ни в одной книге. Я уже все носом изрыла в ближайших окрестностях. Так что да… нападение ниндзя Звука — это прям событие.
— И ты хочешь лично отправиться выследить их? Ты? Которая ни разу не покидала пределы провинции?
— Покидала и не раз. Даже пару раз преодолевала горный массив. Я не какая-то неженка.
— Да, но никогда не заходила за пределы страны. Ты понятия не имеешь, что ждет тебя там.
— Здесь меня ждет смерть от скуки, либо я свихнусь и начну убивать каждого, кто косо на меня посмотрит.
— А там тебя могут убить в два счета.
— До сих пор не убили.
Не выдержав, Хаято шумно вздохнул, выражая откровенное негодование.
— Боже, Мэйкум… За горным массивом другой мир. Там ниндзя — это не редкость. Здесь ты живешь, как в теплице. Там все играют по другим правилам.
— Значит, будет интересно.
— Ты меня не слушаешь.
— А ты — меня. Я же сказала, меня не убить. Даже если попытаются, регенерация вступит в силу.
— Пф.
Пренебрежительный шик, признаться, насторожил, и откровенное презрение во взгляде брата не могло не задеть за живое. Нахмурившись, я подалась вперед и уже без былого задора спросила:
— Что это значит?
— Максимум, что тебе довелось пережить, и ножевое ранение в живот. Даже неглубокое. Можно к этому добавить перелом бедренной кости.
— Меня столкнули с последнего этажа особняка на второй день после ритуала — я понятия не имела, как пользоваться чакрой кроме открытия карманных измерений. Да, признаться, я тогда этого не ожидала от главы клана Хидей.
— Я это не к тому, что ты не подготовлена. Я к тому, что ты не знаешь лимита своего тела. Тебе никто не пронзал сердце, не рассекал горло.
— Никто и не сможет.
— Какая же ты самонадеянная, — покачал головой мужчина. — Мир шиноби тебя уничтожит.
— Так спляшите на моей могиле, если не вернусь. — Хотелось еще съязвить, но такими темпами разговор перерастет в ругань. — Я люблю эту провинцию, и мне сложно покидать ее, поскольку она моя. Я построила ее такой, какой она есть сейчас. Но, по сути, у меня ничего нет. Ни семьи, ни любящих подданых, ни друзей. Зато полно денег, здоровья и энтузиазма. Я отправлюсь в деревню Звука и найду того, кто хотел меня
