в порыве. Черт, что я творю?! Он на танец пригласил, а я с поцелуями лезу… Отстраняюсь резко, словно обожглась. Но парнишка не отпускает из объятий. Просто улыбается и продолжает вести в танце. И я почему-то успокаиваюсь. Он ненавязчив. И почему-то мне кажется, что если я захочу уйти, — отпустит. Но дело в том, что я не хочу.
Мы танцуем уже, наверно, несколько песен подряд, когда парнишка говорит мне на ухо:
— Меня Алекс зовут, — и снова обаятельно улыбается.
— Почему ты решил, наконец, представиться? — смеюсь в ответ.
— Если бы моя бабуля узнала, что я сначала поцеловал девушку, а потом имя сказал, — оттаскала бы меня за уши! Она в детстве это часто делала. Да и сейчас иногда. Видишь, какие уши оттопыренные… — показывает жестом на свои уши.
— Нормальные у тебя уши, — улыбаюсь. — Классно, когда есть бабушка.
— А у тебя нет?
Машу отрицательно головой. Как-то грустно становится. Возвращаюсь к своему настроению, которое было до танца с Алексом. Пытаюсь отвлечься.
— А Алекс — это сокращение от «Алексей» или «Александр»?
— От «Алексей». Берет меня за руку, ведет в сторону бара. Здесь многолюдно, но как раз освобождается один высокий стул, и Алекс подхватывает меня за талию и усаживает на него, как ребенка. Смеюсь, ловя на себе несколько любопытных взглядов. Ну да, я, конечно, не формат для такого пафосного заведения. Как еще меня не завернули на фейс контроле — не знаю. Наверно, у Бульдога тут связи.
Белая обычная футболка, кожаные жилетка и брюки. Правда, обувь на высоком широком каблуке. Но с тракторной подошвой. Такая себе девушка… Да еще и все руки в татуировках. И Алекс, весь такой улыбчивый, в белой рубашке и синих джинсах, на запястье серебрятся часы. Дорогие, наверно, хотя я в них не разбираюсь. Наверное, сын богатых родителей.
— Что будем пить? Я наблюдал за тобой, ты виски пила… Повторить?
Просто киваю. Ну что же, раз пошло такое дело, почему бы и нет? Принимаю от бармена бокал. Алекс заказывает себе то же самое. Сижу спиной к барной стойке, а Алекс очень откровенно стоит передо мной, вклинившись между моими коленями. И можно было бы возразить, но мы с ним уже так страстно целовались, что строить из себя святую невинность теперь просто глупо. Обнадеживает то, что парнишка не наглеет и руки не распускает. У него классная стрижка, что-то между классикой и современностью. Скорее всего, тут хорошо постарался барбер, потому что лежит все волосок к волоску.
— Ты не сказала своего имени, — напоминает Алекс. Черт, какая невежливая я сегодня…
— Кристина, — протягиваю раскрытую ладонь для рукопожатия. Алекс снова смеется, отвечая на мой жест. И руки моей не отпускает. Веду взглядом по его пальцам, кисти, по белоснежной рубашке… Рассматриваю его совершенно бесцеремонно. Красивый. Ухоженный. Улыбается, довольный произведенным эффектом.
— Нравлюсь? — и кто из нас более бесцеремонный? Хмыкаю.
— Еще не решила, — изгибаю бровь, отпивая из бокала напиток. Алекс тоже делает глоток, облизывает губы, улыбается, показывая обаятельные ямочки на щеках. — Не убедил, — смеюсь.
— Ты о чем?
Повторяю его действия с напитком и языком. Смеемся.
— Я просто пил, ты меня неправильно поняла… — а сам склоняется корпусом ко мне. Мне отклоняться некуда, спиной упираюсь в барную стойку. Но от него и не хочется. Застывает близко, почти касаясь кончиком носа моей щеки.
— Есть у меня на примете другой вариант, но здесь слишком много свидетелей… — а у меня мурашки по спине от его голоса. Такого, каким озвучивают самых сексуальных актеров. Немного с хрипотцой. И откуда она только взялась?
— А поподробнее можно? — я, оказывается, тоже охрипла. Голос не слушается. Жарко. Очень, очень жарко!
— Для этого мне придется тебя украсть, — изгибает густую темную бровь и одним глотком осушает свой бокал. Повторяю его действие. Напиток обжигает горло, но мне все равно. Я хочу, чтобы меня украли. И мне все равно, что подумает обо мне этот парнишка. Вряд ли мы еще когда-то пересечемся, поэтому зачем отказывать себе в удовольствии?
За руку к выходу из бара, в такси вместе на заднее сиденье. Едем не долго, и не в отель — это уже радует. Хоть не буду чувствовать себя шлюшкой, которая в первый же вечер после вечеринки соглашается потрахаться в дешевой гостинице…
Дом не новый, многоэтажный, с ухоженной территорией и высокими деревьями во дворе. В подъезде чисто и светло, не то, что в моем детстве. Темная входная дверь в квартиру приветливо распахивается передо мной, и я, не раздумывая, вхожу. Аромат парфюма хозяина квартиры и еще чего-то неуловимого дразнит рецепторы. В прихожей только шкаф и закрытая обувница. И ростовое зеркало, возле которого я замираю. Алекс бросает ключи на крышку обувницы и разувается, оставляя стильные лоферы возле двери. Подходит сзади. Я даже на своих каблуках ниже его на целую голову. Красиво смотримся, хоть и совершенно разные. Гоню от себя мысли и улыбаюсь. С чего вдруг я стала примерять к себе этого парня. Мы только имена друг друга знаем, и никто никому ничего не обещал и не предлагал. Но та наивная девочка во мне, которой я была, кажется, давным-давно, нет-нет, да поднимает голову. Гашу в себе назревающий пожар.
Алекс припадает на одно колено и расстегивает замки на моих ботинках, помогая разуться. Это так мило и почему-то пробирает. Вздыхаю. Ну, разве можно быть таким милым?
За руку ведет меня в кухню, совмещенную с гостиной. Сделано все без изысков, но стильно и достаточно уютно. Пространство разделено барной стойкой с высокими стульями. Сажусь на один из них. Чего он ждет? Почему привел сюда, а не в спальню? Передумал? А, нет. Просто наливает в бокалы янтарную жидкость и добавляет лед. Подает мне и, коснувшись моего бокала своим, улыбается:
— За знакомство, Кристина.
— За знакомство, Алекс, — отпиваем по глотку, и Алекс открывает дверцу холодильника. Вздыхает как-то разочарованно.
— Правда, накормить тебя мне нечем, кроме как колбасы с сыром. Даже хлеба нет. Мне очень стыдно…
— Я не голодна, — получается хрипло, и Алекс оборачивается. Дверца холодильника хлопает. Парень медленно, словно большой кот, крадется ко мне. Встает вплотную.
— Разве? А я думал, что голодная… — его ладонь ползет по моему бедру вверх, немного сжимает. Проводит большим пальцем по жесткому шву брюк, что ощутимо упирается мне в промежность. Ох ты ж черт, как неожиданно приятно эта ласка отдается в теле. — Вот видишь, Крис, — улыбается и ставит свой бокал на стойку. Мой следует туда же. — Я тоже очень, очень голоден… — почти в губы говорит,
