Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
клешней – словно наманикюренными ногтями. Отделенные от тела крабовые лапы торчали из ведерок со льдом рядом с подносами бледных устриц. Ярко-розовые креветки всех размеров пучили влажные черные глаза; их тела от кипятка свернулись в аккуратные полукружья, тонкие усы и лапки были направлены в одну и ту же сторону. На белой скатерти рядом со всем этим великолепием были разложены приборы для перенесения еды на тарелку, напоминающие старинные хирургические инструменты: длинные, тонкие вилки для морепродуктов, с изогнутыми вверх изящными зубцами; угрожающие кривые ножницы; щипцы с крепкими полупрозрачными рукоятями.
Когда моя сестра направилась в туалет, я не знала, как себя вести. Я еще не видела Эштона. Отошла прочь от стола с морепродуктами к большому, украшенному бусинами дивану в углу у окна. Крошечные бусинки были всех оттенков синего – ультрамаринового, «королевского синего», аквамаринового, – но больше всего меня поразила изогнутая линия полуночно-синих бусин, настолько темных, что они напоминали океанские волны, мерцающие под растущей луной.
Женщина, стоящая снаружи, бесстрастно сняла с себя всю одежду, словно раздеваясь в собственной спальне. Ее силуэт показался мне знакомым. У нее был длинный изящный нос, слегка вздернутый на кончике, а плечи были чуть согнуты вперед, как будто она прятала или защищала что-то, таящееся у нее внутри. Может быть, я видела ее однажды на участке соседа, когда она выгуливала его псов? На секунду женщина показалась мне бесплотной в лунном свете. А потом она безупречно ловко нырнула в огромный бассейн, который словно впадал прямо в море.
На поясницу мне легла чья-то рука, и я подскочила. Это оказался Эштон. Его аккуратно подстриженная ярко-лазоревая борода настолько бросалась в глаза, что затмевала все остальные его черты.
– Я вас напугал? – спросил он.
– Нет, – ответила я, хотя мое сердце все еще неистово колотилось. Было что-то нереальное в том, чтобы лично увидеть того, кого я столько раз видела в интернете. Фотографии не передавали все впечатление, которое он производил. Они не отражали ни его властную манеру держаться, ни чистую синеву его бороды.
– Вы здесь со своей сестрой? – спросил Эштон.
Я была удивлена тем, что он знал, кто я такая.
– Угу, – промямлила я.
Моя неспособность говорить внятно, похоже, ничуть не поколебала Эштона, а может быть, даже поощрила. Он протянул руку в сторону расшитого дивана, предлагая сесть. Я колебалась, думая, что, может быть, неправильно его поняла.
Эштон сел первым и похлопал ладонью по дивану рядом с собой.
– Вам нравится здесь, на вечеринке? – спросил он.
– Очень, – отозвалась я, усаживаясь рядом с ним и стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и уверенно. – У вас крутой фуршет из морепродуктов.
Сидеть на диване, расшитом бусинами, было неудобно, но я находила успокоение в том, чтобы во время разговора водить пальцем по узорам.
– В каком смысле – крутой? «Крутой» в смысле «превосходный» или «крутой» в смысле «омаров варят живьем в крутом кипятке»?
(Позже я увидела, как он одним резким движением вскрывает ножом хвост омара и забрасывает себе в рот розовое мясо.)
– Как «превосходный».
Эштон, хмурясь, обвел взглядом комнату.
– Быть может, я оказываю плохую услугу… Подобные вечеринки, по сути, – мероприятия для установления связей.
– Лучше здесь, чем в конференц-зале какого-нибудь отеля, где холодно от кондиционеров.
Он засмеялся. Я почувствовала себя необычайно польщенной, хотя изо всех сил старалась не показать этого.
– Дело в том, что такие вечеринки подталкивают к кумовству, в то время как я верю в меритократию[6].
– Разве от вас зависит, чем занимаются люди на ваших вечеринках?
Эштон посмотрел на кучку людей в блейзерах, которые, стоя полукругом, о чем-то серьезно разговаривали.
– Для них средство выбраться наверх – это не генерировать новые идеи или упорно работать, а обзавестись нужными связями, подольститься к нужным людям. Поэтому они льстят мне. Но они не уважают меня. – Он помолчал и сделал глоток из своего бокала. – Вы знаете, я рано осиротел. Все, что у меня есть, я заработал сам.
– Мне очень жаль. – Я уже знала о его сиротстве: это был единственный факт в разделе «Ранние годы» на посвященной ему странице «Википедии».
– Не нужно. Я усвоил уроки, которые никогда не выучат эти люди. Не важно. – Эштон улыбнулся, плотно сжав губы и явно собираясь уйти. Но мне отчаянно хотелось продолжить разговор.
– Значит, поэтому нам не разрешено проносить сюда телефоны? – поинтересовалась я. – Чтобы не заводить связи?
Он откинулся на спинку дивана и кивнул.
– Да, Бернис. – Я была потрясена тем, что он знает мое имя. – Но не только это. Не следует проводить всю жизнь за экраном.
– Но вы правите целой технологической империей.
– Я считаю, что технология должна улучшать реальность, а не заменять ее, – объяснил Эштон. – Если у вас есть достаточно умных вещей – если ваши вещи достаточно умны, – они будут знать каждое ваше желание и вам никогда больше не придется смотреть в экран.
Он провел ладонью по дивану.
– Эта обивка расшита вручную. Я купил ее, когда изучал приемы резьбы по кости в Нигерии. Потрогайте.
Я и без того постоянно водила пальцами по дивану, но после его слова выразительно взмахнула ладонью, жалея, что не отполировала свои обгрызенные ногти.
– На экране так не получится, – продолжил Эштон. – В цифровом мире отсутствует текстура. Он бесконечно воспроизводится, создает копии себя самого. Быть может, именно поэтому меня тянет к древностям, созданным вручную предметам, уникальным вещам. Коллекционирование таких вещей – в некотором роде мое хобби. Может быть, даже фетиш. Доставщик из UPS приходит так часто, что у него даже есть доступ на территорию по отпечатку пальца. Но некоторые предметы я создал сам.
Наоми – которая сейчас стояла в углу под картиной Джексона Поллока и ела креветок из специального бокала для креветочных коктейлей, стоящего в отдельной чаше со льдом – посмотрела на меня, слегка расширив глаза. «Видишь, что я имею в виду?» – читалось в этих глазах. Я отвела взгляд.
– Я думала, ваш фетиш… – Обвела жестом синюю комнату. – Ну, вы понимаете.
– О, вы заметили цветовую схему? – со смехом сказал Эштон. – Это началось почти как шутка, небольшая игра на мысли о «голубой крови» – благородной крови. Предприниматели – благородное сословие Америки, но мы так же ущербны, как монархия Старого Света, если просто оказываем протекцию своим друзьям, не говоря уже о наследниках. Если у меня будут дети, я не оставлю им ничего, кроме интеллектуальных орудий и трудолюбия. Может быть, сборник хайку или загадок с подсказками относительно того, где искать всякие забавные мелочи.
Я засмеялась.
– Это забавно, – продолжил Эштон с напряженной улыбкой, – но
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
