обеспечены летними халатами. Свежим бельем и диваном в зале.
Поговорив, обсудив, родственники разъехались.
Маришка и Егор были положены на диван. В зале стояла югославская стенка. Хрусталь и тарелки тех же лет. Выглядывали корешки книг. Юлиан, дефицитный Семенов, Брежнев, доставшийся в нагрузку, томик «Трех мушкетеров». Камешки с Крыма. И фотографии со всего побережья Краснодарского края. Подаренный Маришкой слоник из резного черного дерева и многорукий Бог Шива стояли впереди. Под звуки сверчков Маришка и Егор заснули.
Глава 3 Ваши документы, или привет, СССР.
Проснулись рано. Маришка не выспалась. Джульетта ворочалась и сильно била ножками. Егор тоже, в смысле ворочался. Но планов на день они не меняли. Маришка хотела увидеть Красную площадь.
И они в пять утра, по первому свету стали собираться. Чаю не пили. Бутербродов не ели. Умылись и поехали. Поедим в ресторанах быстрого питания, решили они.
Егор открыл ворота, открыл гараж и выгнал машину. Идеально перебранный мотор не издавал ни одного лишнего звука. Мотор был от автомобиля немецкой фирмы и мог выдать разгон 200 км/ч за пятнадцать секунд. Богдан Степанович, прочитав в одном из журналов об московских умельцах, загорелся сделать также. Он перегнал в Москву одну из своих «Волг» и ребята сделали ему новый двигатель. Перебрали все детали, поставили кожаные сидения. Машина внутри выглядела, как только что выпущенная с конвейера премиальная модель. Двигатель только он попросил оставить как у «Волги». Всеядным. На 95 он в районе не рассчитывал, тем более в сети заправок он был в доле.
Чемоданы Егор сложил тоже. Два в багажник, два в салон. Присели на дорожку. Бабушка-сестра перекрестила, прочитала молитву и отправила в путь.
Они ехали по сонному городку, где присыпанные колдобины дорог не чинились с послевоенных времен, где за погасшими вывесками современных магазинов вдруг читалось «Кулинария», «Детский мир», или «Продукты».
Выехав на центральную площадь и проехав по кольцу мимо памятника Ленину, указывающего путь в будущее, посреди заросшей сорняками лужайки, они двинулись дальше.
Было полшестого утра, но по дороге им не попадалось машин. Они один раз встретили желтый автобус «Икарус», непонятно как оказавшийся здесь.
Выехали на трассу. Дорога была как-то уже, и полос на ней было меньше. Но меньше было и машин. Много было «Жигулей», привычных в Краснодарском крае, но не виденных ими в Москве уже давно, немного было оранжевых и красных «Москвичей» и совсем мало «Волг».
Маришка включила сплит (кондиционер) в машине. Это было то новшество, которое Богдан Степанович поставил в машину не оспаривая то и не экономя, что «мол, тогда таких машин не было». Закрыла окно и на прохладном воздухе уснула. Проснулась от того, что машина снизила скорость и остановилась.
Егор затормозил, когда увидел, что машину попросил к обочине взмахом полосатого жеста сотрудник ГАИ. Он был одет в черную, кожаную приталенную куртку. На голове его был черно-белый шлем. На второй стороне дороги лениво дежурил его напарник.
Машина Маришке и Егора была остановлена на штатном посту. Пост был кирпичным зданием в два этажа и с выдающимся вперед козырьком желтого же цвета и панорамным остеклением советских времен.
Ничего странного Маришка не обнаружила. Три мотоцикла, желтого цвета у входа на стоянке. Жигули, видимо, памятные эпохи восьмидесятых. Такие, как в ее детстве. У деда. Он сажал ее на переднее сиденье, и они мчались по выжженной солнцем степи. В открытые окна несся освежающий ветер, на большой скорости переставая обжигать.
Егор не имел привычки ждать прихода инспектора, да и рад был поразмять ноги, затекавшие в машине, даже с учетом почти отодвинутого назад кресла. Все-таки он был высок.
Егор открыл бардачок, взял, не глядя, наручную сумочку и вышел. Подошедший инспектор козырнул. Представился: «Сержант Семенов. Ваши документы, пожалуйста». Посмотрел на левую часть переднего стекла. Бумажный квадратик о прохождении техосмотра висел на нем и был указан год 1978. Год букв был белым, а за ним был силуэт машины «Волга». Точно такую же, Семенов и видел перед собой.
Егор вышел из машины, машинально залез в барсетку (наручная сумочка) и вынул оттуда две книжечки – одну красную книжечку с гербом СССР, на другой серой было написано «Технический паспорт» и протянул их инспектору.
Тот открыл, проверил документы, прочитал: «Егор Игоревич Адаменков», сравнил с фотографией. Загар был сильный, но и номера были Краснодарскими, а сейчас там было лето.
Проверил сведения о владельцах машины. Владельцем значился тоже Е.И. Адаменков. Задал он вопрос и о цели поездки в Москву, по загару и номерам, и месту выдачи права еще раз убедившись в нездешности проезжавших.
Егор честно ответил, что собирается посмотреть Москву, но тут из машины подала голос Маришки. Окно было приоткрыто, и Семенов увидел сильно беременную Маришку. И, быть может, его поразило то, что она пристегнута. И такого за свою недолгую жизнь он еще не видел. Пристегнутый сзади пассажир. Водитель и пристегнутый то спереди были редкостью, а ВТО сзади – никогда.
А может быть, его и не остановила бы ни беременность, ни ремень безопасности. Он бы задавал вопросы об аптечке и других вещах дальше. Но в голове у него, уже которую неделю, крутились фамилии членов Политбюро и Центрального Комитета, мучимые им для сдачи партийного экзамена.
Среди них Семенов не помнил Адаменкова. Но видел машину. Видел молодого парня. Видел джинсы, короткую белую рубашку, кожаные летние туфли, и часы с заграничной надписью. Не мог Семенов и поручиться за противоположное. Молодой парень был кем-то из «этих». Его спортивное тело могло подразумевать и второй вариант. Он мог быть известным спортсменом и Семенов убедил себя, что он видел его, то ли в хоккее. То ли в футболе.
А может и то, что сзади подъезжал коптящий грузовик. Грузовик был старым, но из-за всех сил тянул груз – бетонные блоки.
Он отдал документы, козырнул, пожелал счастливого пути и отошел.
Егор сел в машину. Начал убирать документы. И тут его поразило несоответствие. Документы он взял не глядя. Также, на автомате он взял и барсетку. И документы он подал шуточные, те которые подарил ему тесть вместе с машиной.
Богдан Степанович долго на свадьбе говорил об их подлинности. О старых бланках. О долгом поиске чернил и печатей. О том, что он влез в архивы, аж
