что если Ядвига что-то задумала, остановить ее невозможно. Подобное только ее бабке удавалось, да и то не всегда. Внучка-то как раз в нее характером пошла!
— Яга, — застонала я, увидев из-за кустов, куда меня эта малахольная вела. — Только не говори, что ты опять избушку увела без разрешения!
— Обижаешь, Никаська, — остановившись у высоких чешуйчатых ног, ведьма уперла руки в бока, гордо возвещая. — С ее дозволения взяла! Она сама тебе велела привет передать, да новости рассказать. Но о них потом! Эй, лучезарная! Спускайся, давай, свои пришли!
Это она не ко мне обращалась, кстати. А к избушке, которая едва втиснулась всеми своими габаритами на крошечную поляну. Правда, обычной избушкой ее и назвать-то нельзя.
Едва голос Яги стих, как огромные птичьи лапы пришли в движение. Золотые когти, по три штуки на каждой, вспороли порядком истоптанную траву, острые колени согнулись, и перед нами медленно опустился неописуемой красоты терем. Ровненький и ладненький, бревнышко к бревнышку, он весь был покрыт оранжевыми и алыми узорами, да такими яркими, что казалось, будто дерево пылает. Изящные наличники блестели червонным золотом, резные ставни сверкали медной чеканкой, а гладкое крылечко подмигивало на солнце затейливой мозаикой.
Вот такое оно — жилище бабы Яги!
Хотя какая из Ядвиги бабка, такая же, как из ее терема избушка на курьих ножках.
Но для не сведущих людей — вполне такая ожившая сказка. На деле же лапы эти принадлежат Жар-птице, которая когда-то имела неосторожность покуситься на маленький теремок молоденькой огненной ведьмы. Бабки Ядвиги, то бишь. Ну, та и вмуровала бедную птичку прям в дом!
С тех пор так и живут единым организмом, и не одну сотню лет.
Эту историю знают почти все ученицы Школы Ворожей. По крайней мере, той, что в ведьмовской роще Рунха находится.
В остальных четырех я не узнавала.
— Давай, давай, заходи, — ведьма привычно и ловко впихнула меня внутрь, в горницу, и захлопнула следом крепкую дверь. — Смой пыль с дороги, а я пока чайник поставлю. Эй, залетная, очаг-то разожги, не видишь, что ли? Гости пожаловали!
— Незваный гость хуже упыря, — вздыхая, но покоряясь судьбе, напомнила я, направляясь к медному рукомойнику за печкой, мастерски обложенной изразцами майолики, с желто-белыми цветами.
— Ты — всегда гость желанный! — отрезала Ядвига, плеская из высокой крынки в кружку колодезной воды. Но пить не стала. Что-то нашептав, она решительно выплеснула воду за открытое окошко, прикрытое белыми накрахмаленными занавесками, и принялась суетиться на небольшой кухоньке.
Вмиг запахло мятными травами и свежей выпечкой — судя умопомрачительному запаху ванили и корицы, подруга скрашивала ожидание меня тренировками с тестом. И знатно в этом преуспела!
— И поэтому ты отправила гонцом Баюна?
— Не, он для отпугивания любопытных людишек, — небрежно отмахнулась Яга. — Подобрала в прошлом году у порога школы, подбросил кто-то бедолагу, представляешь?
— Ядвига, он мог кого-нибудь сожрать!
— Но-но-но! — круто развернувшись, махнув многочисленными толстенными огненно-рыжими косами и цветным подолом длинного сарафана, оскорбилась Яга. — Я правила помню и заветы соблюдаю! Не трогал он никого! Так, напустил страху, да туману. Мне ж надо было, чтобы ты лесом заинтересовалась, а не охотники эти. Кстати, бесстрашный народ у вас тут, в Рафилане.
— Уж, какой есть, — махнула я рукой, окончательно смирившись с ведьмовским непробиваемым характером. Вот точно, вся в бабку свою!
Точнее, прабабку.
— А тебя где носило?
— А как же чай, потом омлет? — припомнила я ее любимую присказку, насмешливо вскинув бровь. Но дорожный плащ скинула на сундук у двери, и за стол села, привычно разглаживая белую же скатерку, с вышитыми алыми петухами по углам. Петухи были косые, кривые, будто больные, но очень уж нравились обеим хозяйкам дома.
Кажется, это была наша первая с Ягой обережная вышивка. И не петухи это вовсе, а две чудесные птицы — Гамаюн и Алконост.
По крайней мере, таковыми задумывались.
— Вот, чай! — плюхнув передо мной пузатый чайник, исходящий паром, заварник и расписные чашки, непримиримо заявила ведьма. — Рассказывай!
Ага. Присказка присказкой, а терпением Ядвига никогда не отличалась!
Рассмеявшись, я только покачала головой, принимаясь разливать крепкую заварку по чашкам:
— В столицу меня носило, на ярмарку. Новости узнавала.
— И? — усевшись на соседний стул, деревянный, с высокой резной спинкой, не стерпела подруга. — Узнала?
— Узнала, — кивнула я, пододвигая ей наполненную до краев чашку. — Город Орла, что на реке Марэ.
— Но это же, — охнула Ядвига, и зажала рот ладонью. Рука ее, не дотянувшись до блюдца, остановилась.
— Угу, — взяв свою чашку, с ногами забралась я на стул. Пригубила несладкий напиток, и вздохнула, глядя на непролазную чащу за окном. — Ансгар.
— Ну, может, оно и к лучшему, — задумчиво пожевав губу, ведьма кинула пару кубиков сахара в чай, размешала, всё-таки нацедила его в блюдце, и сделала глоток, умудрившись не уронить ни капли. — Бабушка велела напомнить, что скоро жнева. А после них начинается прием в школу.
— Как всегда.
— Нет, — отрицательно мотнула головой она. — Не как всегда. В этом году один из имперских магов лично будет осматривать поступающих.
Моя рука дрогнула.
— Кто?
— Покуда я знаю! — недовольно качая головой, ведьма принялась промакивать тряпицей пролитый мною чай. — Имен не сообщали, а вариантов всего пять. Вот и думай.
— Как не вовремя, — я самым настоящим образом схватилась за голову. — Ну, почему сейчас-то?!
— Как это? — недоуменно воззрилась на меня подруга. — Ты сглузду съехала в этой глуши, да с шаманами своими? Совсем времени счет потеряла? Год остался до ночи проклятых. Маги Ансгара начали собирать ведьм.
— Да помню я! Я думала, у меня больше времени!
— Прошлый ритуал защиты прошел неудачно, — тихо напомнила мне Ядвига. — Твари Рунха принесли Ансгару много вреда. Теперь маги решили перестраховаться и сделать всё заранее. И пока они мыкаются по школам, да по городам, ты сможешь съездить в их империю. Коты из дома…
— …мышка в пляс? — невесело закончила я за нее. — Ты сама-то в это веришь?
— Только верой и живу, — развела она руками.
Я испытала непреодолимое желание постучаться лбом о майолику.
Останавливало одно — за малейшую трещину бабка Ядвиги меня саму на плитку разберет. С Верховной Ведьмой школы шутки плохи!
Кстати, о ней.
— А что твоя бабушка говорит?
— А что она скажет? — закончив с уборкой стола, Яга достала из устья печи подогретые булочки, и выставила их на скатерть, прикрыв рушничком. На меня старалась не смотреть, как и прежде ощущая вину. — Из нее ж слова не вытянешь. Предупредила, но на этом всё. Взятки гладки.
— Не только это, — грустно улыбнулась я, до сих пор не понимая ее отношения. — Она долгие годы
