с которым был рождён.
Самураи миновали несколько деревушек, ютившихся возле столицы, заходя в каждую придорожную идзакаю. Раньше это были лавки, где продавали саке, но владельцы давно поняли, что люди предпочитают пить, не выходя за порог, поэтому постелили татами, расставили несколько столиков и превратили свои лавки в идзакаи – дешёвые заведения, где гости могли отдохнуть с чашечкой саке.
Конечно, Мэзэхиро мог бы не ехать сам. Он мог бы и не брать лучших самураев. В любой другой ситуации он отправил бы несколько вчерашних учеников с младшим военачальником допрашивать местных. В любой другой, но не сейчас.
В этот раз речь идёт о Кусанаги – единственном оружии против ёкаев. Именно поэтому Мэзэхиро взял лучший отряд, приказал надеть простые доспехи и притворился младшим военачальником сам. Он хотел лично услышать каждую историю местных, готовый распознать любую ложь и любую попытку скрыть правду.
Но пока все разговоры заканчивались тем, что деревенские пьяницы разводили руками. Похоже, боги сегодня не даровали ему удачу.
Оставив деревни позади, самураи отправились по тракту к ближайшему придорожному рёкану. Их построили специально для купцов, что со всех областей и провинций съезжаются в Иноси к праздникам.
«Золотая лиса» – самое приличное место в округе. Ближайшее к столице. На подступах к торговому сердцу империи собирались самые богатые и влиятельные люди – владельцы мануфактур и фабрик из Северной, Восточной и Западной областей. Иногда даже из Морской заглядывали, хотя жители острова Дзифу, отделённые от всех заливом Комо, предпочитали не покидать свою малую родину.
Купцы неизменно останавливались здесь и проводили несколько страж – а не особо прихотливые могли задержаться и на пару-тройку ночей, – рассказывая друг другу и местным завсегдатаям байки родных провинций. Торговцы – самые болтливые люди. Они ездят по Шинджу и знают всё обо всём. А пьяные торговцы – подарок судьбы для всякого, кто хочет узнать то, о чём не ведут светские беседы.
Мэзэхиро свистнул и спешился. Тринадцать самураев последовали его примеру.
– Господа, господа! – к ним подбежали трое мальчишек и неуклюже поклонились. Самый высокий потянулся к поводьям. – Позвольте поухаживать за вашими лошадьми!
Мэзэхиро бросил им три серебряные монеты – всем по одной, отчего ребята переглянулись и попробовали каждую на зуб, явно не веря собственным глазам, – и бросил через плечо, скрываясь за дверью:
– Хорошенько вычистите и накормите. Их ждёт долгий путь.
Внутри было малолюдно: почти все торговцы уже добрались до столицы. Они не могли пропустить свадебную церемонию принцессы, ведь в честь неё было организовано пышное празднество, на фоне которого меркла даже ежегодная Ночь огней. И конечно, частью этого события была ярмарка. Самая крупная ярмарка за последние шестнадцать лет – после той, что император устроил в честь появления принцессы на свет.
– Господа, я присяду?
– Самурай… хк? – один из купцов был уже явно не в состоянии поддерживать беседу. Но именно такие Мэзэхиро и нужны.
– Глупец, глаза разуй! Это командир! – второй мужчина, старше и опрятнее, суетливо привстал и поклонился, пока Мэзэхиро устраивался на полу напротив парня – тот моргал, безуспешно пытаясь сфокусировать взгляд. – Простите его, господин, что с пьяницы взять. Глаза раздупли, дурень. А вы за данью? Не знал, что на подходах собираете! Мы при воротах всегда отдаём. Но если надо сейчас, так мы конечно, всё в повозке… – он снова неуклюже поднялся, задев стол, и чуть не опрокинул выпивку на пол. Его приятель недовольно замычал.
– Не суетись. Налог отдадите на въезде, как и всегда. Я здесь не за этим. Как тебя зовут?
Купец заметно расслабился и сел обратно.
– Мичи. Ямагучи Мичи.
– Ямагучи? Из Западной области, что ли? – Мэзэхиро слегка прищурился.
– Нет-нет! Отец отца моего отца был внуком Ямагучи Наои, тот родился на западе, но сумел перебраться с семьёй на север.
– Что ж, твой предок был умён, – кивнул сёгун. – Не переживай так. Отчего же распереживался? Лучше принеси выпить, а?
– А? – бедняга обвёл глазами зал, заполненный самураями, которые уже заняли все свободные столики, и нервно сглотнул. – Всем?
– Они на службе. Возьми для нас. На вот, этого хватит, – он бросил две монеты и кивнул в сторону хозяина. – Пусть расщедрится на лучшее саке, понял? Проследи.
Купец спешно поднялся, поклонился, потом поклонился ещё раз и, крепко зажав монеты в кулаке, тут же скрылся.
– Ну что, парень, любишь выпить, а? – Мэзэхиро улыбнулся пьяному соседу. Тот непонимающе вытаращился, пытаясь поймать взгляд нового собеседника, и икнул.
– Мы ж торго-о-овцы, – он наклонился вперед и грохнул локтями об стол, – понимаешь? Нам туда-а-а, сюда-а-а, – он замахал руками в такт растягивающимся гласным, – и это неде-е-ели. А ка-а-ак, как тут недели трезвым, а? Х-ик! – он пожал плечами. – Никак, – опять взмахнул руками и откинулся назад, упёршись ладонями в пол.
– Разве ж в дороге скучно? Вы, верно, многое повидали.
– О-о-о, – пьяница запрокинул голову. – Видали. Такое повидаешь – жить – х-ик! – не захочешь!
– Да ну?! – теперь пришёл черёд Мэзэхиро наклоняться ближе.
– Говорю-ю-ю… По тракту долго ехать, мы через лес сокра… скра… – он с шумом выдохнул и произнёс, выделяя каждый слог: – Со. Кра. Ща. Ем.
– Это как же?
– По Тенистой тропе-е-е. Там что не увидишь!
– Что? – сёгун едва сдерживал свой интерес. Ему хотелось вытрясти из пьяницы всё поскорее, но он знал, что в таких случаях только терпение помогает добиться действительно важных сведений.
Пьяница осторожно осмотрелся и понизил голос.
– А где этот? Ну, этот…
– Друг твой? За саке пошёл.
– Саке-э-э, – протянул он мечтательно.
– Будет тебе саке. Так что видели?
– Он мне не верит, – пьяница махнул рукой. – Говорит, я напился. Привиделось. А я уже трезвый тогда – х-ик! – трезвый был! – он подался вперёд и теперь дышал Мэзэхиро прямо в лицо. – Я видел там… – он снова осмотрелся и, только убедившись, что никто не стоит рядом, сипло договорил, – волка.
Мэзэхиро недоверчиво отстранился.
– Волка? Их со времён войны не видели. Они вымерли тысячу лет назад.
– Я тебе – х-ик! – извините, вам, говорю. Это был волк. Оками. Своими глазами видел. Как вас сейчас.
Мэзэхиро встал, осмотрел пьяницу и положил перед ним монету.
– Лучше купи себе еды или детям чего, ладно? И домой возвращайся по тракту. Нечего по Тенистой тропе шастать.
– Господин, уже уходите? Саке… – вернувшийся Мичи подошёл к столику и неловко приподнял распечатанную бутылку.
– Саке я возьму с собой, – Мэзэхиро забрал бутылку, налил рюмку мужчине, его болтливому другу, а остальное перелил в дорожную флягу, намереваясь вылить дешёвое пойло, как только они отъедут. – Хорошей торговли!
Тот ничего не ответил, только глупо моргнул. Похоже, здесь ещё долго будут пересказывать байку о щедром командире, что лично налил простому купцу саке. Хотя для этого Мичи должны поверить…
Лес, упомянутый пьяницей, разросся от севера Иноси к центральной части острова. Тракт был длиннее и шёл по безопасному восточному побережью через крупные города. А где не было городов, стояли селения поменьше, между которыми устроились идзакаи и рёканы – постоялые дворы со всеми удобствами. Центр острова был не таким дружелюбным. Густой лес, дикие звери и, возможно, кое-кто пострашнее. Конечно, и там встречались вырубленные полянки, где ютились жилища отшельников, но всё же это было опаснее тракта. Кто знает, каким безумцам взбрело в голову поселиться на опушке зловещего леса? Едва ли эти люди безобидны.
Тенистой тропа звалась не просто так – нависшие над ней раскидистые ветви почти не пропускали солнечных лучей. Самая короткая дорога к северу, но самая опасная и малохоженая. Редкие смельчаки – или отъявленные жадные пьяницы – выбирали её, чтобы сэкономить время в пути, истратить меньше припасов на дорогу и получить больше прибыли со столичной ярмарки.
– Господин, куда дальше? – тринадцать лучших самураев империи смотрели на него в ожидании.
Лошадей уже вывели. Чистые и сытые, они довольно притопывали копытами и, слегка пофыркивая, подставляли лбы под пальцы своих хозяев.
– В место, недоступное для ока Аматэрасу.
О центральной части Шинджу ходило немало легенд. Говорили, люди там живут дикие, не молятся Ватацуми и поклоняются лесному духу. Но Мэзэхиро не верил
