на глобальное мироустройство в целом и на своего хозяина в частности.
Вообще, наверное, я слишком его разбаловал, всякий раз разрешая высказывать свое мнение и в некоторых случаях даже недовольство моими решениями по тому или иному поводу. И да, стоило бы ему напомнить о том, кто здесь слуга, кто господин, стоило.
Но… Не хочу я его ломать о колено, как настоящему ведьмаку и положено. Не хочу, чтобы он стал таким же, как его собрат-слуга, который безропотно позволил у себя один глаз хозяину вырезать. Да, Родька сварлив, прожорлив и тщеславен, этого у него не отнять. Но он идет за мной не только потому, что такова его судьба. Он стал мне другом, как бы странно это ни звучало, и сей факт проверен в ряде довольно непростых и опасных авантюр. Когда приходит беда, на него можно положиться, и это достоинство перевешивает десяток недостатков.
Он мне даже жизнь умудрился спасти как-то разок. Правда, потом раз десять про это напомнил в тот же день и еще раз сто в последующие. Я же говорю – он невероятно тщеславен.
– Не зуди, – я легонько стукнул рюкзаком о стенку лифта. – Почти приехали.
– Наконец-то, – закатила глаза под лоб Жанна. – Сейчас немного передохну и отправлюсь в центр. По магазинам погуляю.
– Отдохнет она! – скрежетнула молния и Родька, истомившийся в рюкзачном чреве, высунул голову наружу. – А то ты сильно перетрудилась! Мы пахали – я и лошадь! Да и как ты устать можешь в принципе, нежить ты могильная!
– Мохнатая нелюдь, – привычно и с легкой скукой отозвалась девушка. – Нерасчесанная и блохастая.
– Кривошеяя вешалка. – Родька подтянул себя вверх, высунувшись из рюкзака более чем наполовину, непонятно каким образом скрутил из своих коротеньких пальчиков две фиги, приложил их к груди, присвистнул и произнес: – Во! Эт ты! Ох, батюшки!
Последние слова были адресованы не Жанне. Это я тряхнул рюкзак, и мой слуга снова провалился внутрь.
– За что, хозяин? – через секунду жалобно проныл он. – Сменял? Меня на мертвячку сменял? Это я тебе, между прочим, в городе Венеции жизнь спас, а не она!
– Случайно, – поправила его Жанна. – Скорее всего, по недомыслию. Хотя… Откуда в твоей башке вообще мысли возьмутся?
Лифт остановился, раскрыл двери.
– Как же вы мне оба… – я выдохнул. – Дороги! И какое счастье, что наконец-то мы вернулись в Москву. Может, хоть здесь от ваших бесконечных свар отдохну.
– Это все он! – заявила девушка. – Он начинает. Я сама сроду первой скандалить не стану!
– Жанка виновата всегда и во всем! – прогудел, как шмель, из рюкзака Родька. – Она вбивает между нами клин, хозяин! Нарочно! Желает нас рассорить.
– Я вбиваю? – взвилась под потолок Жанна, причем в буквальном смысле. – Ах ты, детская шубка на ножках! Да ты в Сашу, как клещ, впился и вечно чего-то у него выпрашиваешь! То еду, то фонарик, то брелок. Только и слышишь: «хозяин, купи», «хозяин, подари». Он терпит. Я не стану!
– Кстати, да, – подтвердил я, подходя к двери. – Тут она права. Денег на тебя уходить стало сильно много. Шоколад тебе подавай только «Тублерон», опять же на круассаны ты подсел не по-детски, простой хлебушек тебе на завтрак уже негож. Зажрался ты, мил друг.
– Зажрался, – обличительно подтвердила Жанна. – Не то что я.
– Ты мертвая, – буркнул Родька из рюкзака. – Тебе ничего и не надо.
– Зато ты столько хлама насобирал за это время, что вон пришлось через DHL доставку оформлять. Саша столько просто не допер бы на себе.
– Там моего всего ничего! – заорал Родька. – Магнитики, сувениры разные, карандашики цветные! А остальное – одежда хозяина и книги.
– А еще набор сковородок из Швеции, – загнула пальчик Жанна. – Куча бейсболок, которые вообще тебе непонятно зачем нужны. Кружки с названиями отелей. Полсотни, не меньше!
Пока эти двое переругивались, я, подбрасывая ключи на ладони, внимательно осматривал входную дверь. Времена, когда я не думая совал ключ в замок, давно миновали, теперь мне было хорошо известно, сколько разных неприятностей можно нажить, совершив столь незамысловатое вроде бы действо.
И нашел-таки то, что искал. Тоненькую, еле заметную булавочку, по самую головку воткнутую в дверную обивку.
Ведьмина метка, классика жанра. Не знаю уж, когда и с какой именно целью ее сюда поместили: то ли хотели на меня небольшую порчу навести в профилактических целях, то ли это обыкновенный сигнальный маячок. Второе куда вероятнее. Порча – основа для предъявления претензий, а с местными ведьмами у меня вроде как мир, а не война. Ну да, некий конфликт случился, мы с ними неслабо схлестнулись позапрошлой весной, и я даже одну из них чуть не отправил под дерновое одеяльце, но по итогу ни я им ничего не должен, ни они мне. Ну, если не считать того, что одна из этих бесовок, белокурая и грудастая, вроде как была не против приятно провести со мною время. Имя ее, правда, я напрочь забыл.
– Родь, дай мне «огонек», – попросил я слугу. – Передам привет неизвестному адресату, пусть порадуется, что его закладка сработала.
Травничество я не забросил, хоть с моей основной ведьмачей специализацией оно почти никак не пересекалось. Нравилось мне это дело, что скрывать. И не мне одному, если судить по новым записям, которые то и дело появлялись в книге. Но стоит заметить, что не все они несли в себе рецепты, как раньше, далеко не все. Все чаще стали возникать заметки, скажем так, на житейско-философские темы, которые мои предшественники когда-то оставляли для тех, кто придет после них. Например, жил три века назад некий Леонтий, так он вообще с древними греками поспорить по части философствования мог. Насколько я понял, получив и подчинив себе силу, он сбежал от своего барина и отправился бродить по свету, обошел пол-Европы, грамоту и счет выучил, но нигде не нашел ни покоя, ни воли, потому в результате решил на белый свет плюнуть и свалить от всех куда подальше, в дикие края. В результате этот товарищ аж до Алтая добрался, тогда совсем неизведанного и заселенного джунгарами. Лет двадцать все было хорошо, но после туда пожаловал Демидов со товарищи, который, нарушив первозданную тишину, начал вырубать
