бросился вперёд, вцепляясь в ноги разбойника, и всеми силами пытаясь задержать его. Бандит грязно выругался, и рванулся было в попытке высвободиться, но Ван Фань держал крепко, сжимая ноги злодея изо всех своих невеликих сил. Широкий клинок сабли сверкнул, занесенный, готовясь оборвать жизнь мальчика, но вдруг все закончилось. Тело бандита обмякло, и суровый голос Уся-цзы произнёс:
- Жизнь всякого человека ценна, но существо, попытавшееся убить ребёнка, не может зваться человеком. Ты получил по заслугам. Пусть же Яньло-ван[8] определит твою судьбу.
Разбойник рухнул наземь, и Ван Фань разжал свою судорожную хватку на его ногах. Усталость навалилась на него, физическая и моральная, нагнанная волнением, и борьбой с бандитом, истощившей его невеликие силы.
- Не смотри, А Фань, не нужно тебе видеть этого, - с поспешностью и заботой сказал старик, и, подняв мальчика на ноги, повёл его прочь, прикрывая рукой его лицо.
Невзирая на его старания, Ван Фань успел увидеть валяющийся на дороге труп, и заглянул в его глаза - один, наполненный смертным ужасом, мутнеющий, и остывающий; и второй, зияющую дыру с окровавленными краями.
Мальчик шагал за Уся-цзы, механически переставляя ноги. Усталость овладевала его мышцами все сильнее, заставляя их наливаться свинцовой тяжестью. Мысли же его, напротив, бурлили кипящей водой. Старый мудрец пытался было спрашивать Ван Фаня о чем-то, но, заметив его смятенное состояние, замолчал, продолжая поддерживать его под руку.
Ван Фань же чувствовал себя на редкость необычно. Та мысль о помощи Уся-цзы, что казалась своей и чужой одновременно, словно столкнула лавину других мыслей, столь же странно ощущающихся, и они теснились на границе сознания мальчика, словно толпа перед закрытой дверью. Он понял, что неосознанно сопротивлялся им все это время, не пуская их в свой разум, и удивился - пусть странные, эти мысли все же принадлежали ему, и никому более. И Ван Фань открыл им дверь.
Словно штормовая волна, состоящая из знаний, ощущений, и воспоминаний, эти мысли нахлынули на мальчика, но не погребли его под собой. Он остался прежним, но в тоже время изменился безвозвратно - маленький бродяга, нищий, и вор словно прожил ещё одну жизнь, долгую и богатую событиями, за считанные минуты. Пусть далеко не полную - отнюдь не все воспоминания странного человека из странного мира перешли Ван Фаню, но и тех, что заняли свое место в памяти мальчика, было колоссально много.
“Чжуан-цзы приснилось, что он - бабочка,” подумалось ему. ”Кто я - бабочка, или Чжуан-цзы? И имеет ли это хоть какое-то значение?”
Занятый своими думами, он почти не заметил, как Уся-цзы провел его внутрь некоего строения, и аккуратно уложил на низкую кровать. В отсутствие движения, усталость очень быстро взяла свое, и Ван Фань уснул.
Он спал, и видел яркий, реальный, словно жизнь, сон, в котором он шёл по кажущемуся бесконечным полю, отодвигая в сторону высокие стебли трав. Ван Фань понимал, что спит, что происходящее - нереально, и что его желание двигаться вперёд, сквозь заросли, не исходит от него, но мальчику вновь было интересно. То же чувство, что заставляло его стремиться к играющему на цине Сяо Фу, сейчас жгло его изнутри, наполняя любопытством - что же там, впереди? Кто приглашает его к себе, посылая ему этот сон, и это желание идти дальше?
Густые и высокие заросли трав оборвались в один момент, сменившись перепутьем дорог. У самой развилки, на большом, плоском камне, сидел длиннобородый и круглолицый старик, с полностью седыми волосами, спадающими ниже плеч. Он аккуратно снял свою конусообразную соломенную шляпу, и кивнул Ван Фаню, хитро улыбаясь. Свет солнца отразился на пятне его блестящей лысины, и зацепился за две необычно выглядящие шишки по бокам от неё.
- Что, малыш, странно себя чувствуешь? - вопросил он. Его голос, глубокий и приятный, был доверительным, словно неизвестный старец общался с давним другом. - Донимают чужие воспоминания?
- Да, дедушка, - ответил мальчик. Это обращение показалось ему вполне уместным с этим доброжелательным незнакомцем, и он не ошибся - старик весело улыбнулся в ответ, не выказывая ни малейшего неприятия.
- Я же не схожу с ума? - продолжил он. - Это ведь невозможно - прожить две жизни, не так ли?
- Что ты знаешь о мире, малек? - с притворной строгостью вопросил старец, но глаза его все ещё искрились добрым весельем. - До сего дня, ты был подобен лягушке в колодце, и вот, твоя голова чуть приподнялась над стеной невежества. Разве увиденные тобой вещи не прекрасны? Разве то, что твой кругозор слегка раздвинул свои узкие границы, не стоило нескольких неприятных минут?
- Да, наверное, - с сомнением ответил мальчик. - Но кто я? Все ещё Ван Фань, или этот странный человек с непонятным именем?
- А кем ты хочешь быть? - с улыбкой спросил старец, и прежде чем его собеседник успел что-то сказать, встал. Полы его халата из некрашеной ткани распрямились, открывая вовсе не ноги, которые, как думал Ван Фань, прятались под ним ранее, скрещенные. Неизвестный утвердился на длинном и толстом змеином хвосте, что продолжал его торс, и пополз прочь.
- Что же мне делать теперь? - ошарашенно крикнул ему вслед мальчик.
- Жить, - раздался голос необычного существа, зазвучавший словно отовсюду, и Ван Фань проснулся.
Некоторое время он просто лежал, рассеянно улыбаясь своим мыслям. Никогда раньше не ощущавший потребности ни в отвлеченных размышлениях, ни во внутреннем монологе, сейчас он нуждался и в том, и в другом - ему хотелось хоть сколько-нибудь упорядочить свои мысли.
“Я не бабочка, и не Чжуан-цзы,” думал он. ”Я и то, и другое. Крылатый философ? Насекомое с разумом мыслителя? Нет никакой разницы, ведь не форма важна, а суть. Но раз уж мою форму зовут Ван Фань, то я - он, а не кто-то другой. Просто, у Ван Фаня теперь есть три благодетеля. Первый - Сяо Фу, за недолгий вчерашний день ставший мне другом, и не погнушавшийся назвать меня братом. Второй - Уся-цзы, спасший мою жизнь. И третий - этот странный человек, жизнь которого я помню, и чьё имя я даже не стану пытаться произнести. Ещё и фамилия его напыщена до странного - Ли-хоу. Но постойте-ка, ведь он - это я. Так что, это я теперь маркиз неведомого владения, что зовется Ли?” Ван Фань тихо засмеялся странным мыслям. “Как бы то ни было, он - мой благодетель. Даже притчу о Чжуан-цзы и бабочке я знаю лишь благодаря
