class="p1">В эту ночь впервые тебя узнаю.
Дочь Зодчего
В последний раз ты видишь меня.
Поэт
Зачем так ярко вспыхнула юность?
Разве скоро жизнь догорит?
Разве юность прошла, королевна?
Дочь Зодчего
Я над жизнью твоей властна.
Кто со мною – будет свободен.
Королевной меня не зови,
Я – дочь безумной толпы!
Поэт
Так же свистел осенний ветер,
Так же летела тучами пыль,
Когда я увидел впервые
Твой легкий, твой странный образ!
Дочь Зодчего
Я искала в тебе героя.
Я грядущему в очи смотрю.
Поэт
Ты сходила ко мне из высоких покоев.
Ты смотрела, как смотришь теперь, на зарю!
Дочь Зодчего
Прошедшего нет.
Бледная молния.
Поэт
Но ветер играл в очертаниях сонных,
И я пред тобою – был светлый поэт,
Овеянный ветром твоим.
И в глазах твоих склоненных
Я прочел, что тобою любим.
Дочь Зодчего
Забудь о прошедшем. Прошедшего нет.
Поэт
Но ты рукою коснулась меня!
Я к этой руке устами приник!
И в темных твоих волосах
Королевский вспыхнул венец!
Дочь Зодчего
Я никогда не была королевной!
И как мне пышность узнать?
Я – нищая дочь толпы.
Поэт
В последний раз – в одичалом мраке —
Я вижу – горит королевский венец
В темных твоих волосах!
Или молнии свет скользнул?
Как озарилось твое лицо!
В бледном свете молнии кажется, что ее черные шелка светятся. В темных волосах зажглась корона. Она внезапно обнимает его… Из дальних кварталов, с дальних площадей и улиц несется возрастающий вой прибывающей толпы. Кажется, сама грозовая ночь захлебнулась этим воем, этим свистом бури, всхлипываньем волн, бьющих в берег, в дрожащем, матовом, пресыщенном грозою блеске.
Дочь Зодчего (внезапно выпрямляясь, отталкивает его от себя)
Видишь, море швыряется в берег?
Видишь, зажглись лампады молний?
Братья ждут меня! Прощай!
Он остается один, в непроглядном мраке, между прибоем моря и хлынувшей над ним на площадь толпы. Она поднимается по ступеням и вступает на площадь. Дикий вой.
Человек с факелом (несется в толпе и кричит на бегу, как бы подхваченный ветром)
С мола дали знак! Кто-то видел корабль с башни!
Появляются новые факелы, распространяя дымный красноватый свет. Высокая фигура в черном на одной из ступеней террасы.
Человек в черном
Вы собрались здесь все. Ночь наступает. Истекли последние сроки, которые вам назначены для прихода этих несчастных кораблей.
Рев и визг в толпе.
И вот – кораблей нет! Берегитесь, голодные! Берегитесь, страдальцы! Вас будут обманывать еще! Вам сулят невозможное счастье! В твоих руках, оскорбленный народ, месть тому, кто равнодушно смотрит на твою гибель, вон там, над моей головой!
Поднимает руку, указывая на Короля. Толпа разрывает воздух воплем. В эту минуту рядом с черной фигурой появляется Дочь Зодчего. Она стоит молча и неподвижно смотрит на толпу.
Голоса в толпе
Колдунья! Зачем она пришла?
Вдруг прорывается женский вопль:
Святая!
Другие голоса (подхватывая, раскатываются по площади)
В тебе защита! Исцели наши раны!
Освободи! Помоги! Дай нам новую жизнь!
Черная фигура заговорщика исчезает. Дочь Зодчего медленно поднимается по ступеням на террасу. Толпа затихает.
Чей-то голос (слишком обыденный, чтобы ясно слышать его, говорит)
В истории известны примеры, когда женщины… И я не удивлюсь…
Где-то в толпе мелькает красный колпак Шута, и слышен сдержанный хохот его, покрываемый шипеньем. Дочь Зодчего появляется на террасе и останавливается в нескольких шагах от Короля. Толпа совершенно безмолвна. Над городом, как бы умершим от восторга ожидания, возвышаются только двое: Она и Король.
Она (прерывает молчание низким и грудным голосом, который медленно несется сверху, как вздох благовеста)
Король! Грядущее в руках моих. Твой народ передал мне твою власть над собою.
Молчание.
Король! Во мне довольно силы, чтобы сейчас сразить тебя. Никто не заплачет над твоим старым прахом, если исполнится моя воля.
Молчание. Голос становится ярче и тревожнее, как в последний раз вспыхнувший костер.
Король! Я не хочу убивать тебя. Если ты угаснешь, угаснет и вон та узкая полоса зари. Я могу больше, чем угашать свет. Я возвращу тебе прежнюю силу и отдам тебе прежнюю власть. Вот – я отдаю тебе мое нетронутое тело, Король! Бери его, чтобы от юности моей вспыхнула юность в твоем древнем разуме.
Молчание не нарушается ни одним звуком. Бледнеет красная полоска зари. Дочь Зодчего двинулась вперед. На расстоянии одного шага от Короля она опускается на колени и прикасается устами к королевской мантии, складками лежащей на полу.
Она поднимается с бледным лицом и глухо говорит сверху.
Не прикасайтесь. Дайте ему дремать и смотреть на звезды. Я узнала в нем печать Отца.
И покорным движением, спокойная, садится у ног его, обняв гигантские колени. Она кажется теперь ребенком у ног царственного Отца. Толпа все еще очарована. Носятся удивленные шопоты. Женщины тихо плачут.
Шут пробирается сквозь толпу к морю – с удочкой и узелком. Красный колпак его дрожит от ветра.
Шут (бормочет)
Я говорил, что море слишком мутно сегодня. Я уже никому не нужен здесь. Кто послушается здравого смысла, когда все потеряли голову. Подождите, вы еще хватитесь меня, да только поздно. А пока здравому смыслу остается одно средство – эмиграция…
Спускается к морю и уходит во мрак – искать свою лодку. Плачет ребенок. Испуганно баюкает его нищая мать, но плач не смолкает. Тогда нищая пронзительно вопит, поднимая ребенка над толпой.
Нищая
Ребенок умирает!
Голос нищего (присоединяется)
Помогите! Умираю…
Многие голоса
Хлеба! Нас обманули! Долой Короля! Долой Дворец!
Тот же обыденный голос
Фантазиями людей не накормишь. Пора самим дело делать, когда власти бездействуют.
Смятение. На сцену, со стороны моря, бегут люди, впереди стремительно бежит Золотой.
Золотой (кричит)
Корабли пришли! Счастье! Счастье!
Вдали взвивается ракета, за ней другая, – ракеты летят все чаще.
Голоса в толпе
Поздно! Поздно!
На ступени террасы выскакивает Черный
