участки кожи. Я вся в крови, грязи и мокрая, и могу только представить, какое зрелище я должна представлять собой.
Это подтверждается, когда я вхожу в фойе как раз в тот момент, когда моя мама спускается по лестнице. Она задыхается, увидев меня, и бросается хватать меня за руки.
— Сикстайн! Mais qu'est ce qui s'est passé? Ты в порядке? — спрашивает она, ее тон обеспокоен.
— Я в порядке, — заверяю я ее, когда что-то движется за окном гостиной и привлекает мое внимание. Я продолжаю смотреть, надеясь, что снова увижу то, что это было.
Через несколько секунд в окне снова появляется голова и остается там достаточно долго, чтобы я смогла разглядеть лицо Феникса, сияющее в лучах фонарей.
Мы смотрим друг на друга пару секунд, прежде чем он наклоняет ко мне подбородок и незаметно исчезает в ночи.
Я не могу побороть счастливую улыбку, которая появляется на моих губах. Я не знаю, почему он так поступил и что это значит, но это усиливает во мне пламя, которое уже горит для него.
Я поворачиваюсь к маме с той же улыбкой, все еще задыхаясь, когда произношу,
— Лучший день в моей жизни.
ГЛАВА 3
Феникс, 10 лет
Март
— Куда ты идешь?
Сикс подпрыгивает при звуке моего голоса и испуганно хлопает рукой по сердцу. Щипцы для копыт, которые она держала в руке, падают на пол рядом с ее ногами.
Она нагибается, чтобы подобрать их, и бросает в ящик для груминга, коротко оглянувшись на меня.
— Ты меня напугал, — говорит она. — Тебе не следует позволять себе так тихо двигаться, за исключением пряток.
— Мне нравится заставать тебя врасплох.
Она краснеет и поворачивается к своему пони, Марлоу, затягивая ремень основного седла так, чтобы он плотно облегал ее живот.
— Мы просто собираемся покататься по лесу, — говорит она, отвечая на мой вопрос.
— Кто мы?
— Я и Астор.
Я скрежещу зубами, внутренне укоряя себя за то, что не являюсь искусным наездником. Когда мне было семь лет, я предпочел дзюдо верховой езде, и до этого момента мне не казалось, что это неправильный выбор.
Я подхожу к Марлоу и глажу ее по шее, позволяя уютной тишине растянуться.
— Ты можешь поехать с нами.
Краем глаза я смотрю на Сикс. За последние несколько месяцев я вырос на целый дюйм, так что теперь я намного выше ее.
Не могу сказать, что мне не нравится эта новая точка обзора.
— Может быть, когда-нибудь, — говорю я, потому что мне не очень нравится вся эта история с верховой ездой. Мне кажется, что все может быстро пойти наперекосяк, и это будет совершенно не в моей власти.
А я не люблю, когда в таких ситуациях не контролирую ситуацию.
Она кивает, подтверждая мой ответ, затем переходит на левую сторону Марлоу и ставит одну ногу в стремя, после чего делает паузу.
— Хочешь, я помогу с противовесом, чтобы ты могла сесть? — спрашиваю я.
— Да, пожалуйста.
Я кладу руку на стремена с другой стороны и тяну вниз, когда она отталкивается от земли, помогая ей вскочить одним быстрым движением.
Она оседает на спину Марлоу, а ее правая нога отталкивается, когда она нащупывает стремя носком сапога. Она не замечает, что он прижат к седлу.
Я хватаю ее за лодыжку, снова напугав ее при этом. Она смотрит на меня сверху вниз и безмолвно наблюдает, как я сжимаю ее пятку и просовываю ногу в петлю.
Вместо того чтобы отпустить ее, когда я закончил, я еще мгновение держу ее за ногу, провожу рукой по икре и сжимаю ее. Она вздрагивает, ее глаза расширяются, когда она смотрит вниз на то место, где я ее трогаю.
— Будь осторожна там, дикарка, — я говорю ей, ущипнув ее за икру и заставив ее вскрикнуть. — Я единственный, кто может причинить тебе боль. Никто и ничто другое.
Она натягивает поводья, заставляя Марлоу отступить и повернуть из конюшни, направляя ее к моему дому.
— Я же говорила, что от тебя одни неприятности, Феникс.
Я бегу, чтобы догнать ее.
— Каждому нужен дьявол на плече. Твой — это я, — говорю я, бегая трусцой, чтобы не отстать от Марлоу.
— Не обязательно. Папа говорит, что я очень послушная, может быть, мне подойдет только ангел. — Она гордо вскидывает голову, а у меня портится настроение. — Может, мне вообще не нужен дьявол.
Я знаю, что она не говорит конкретно об Асторе, что она не выбирает его вместо меня, и все же это именно то, что я чувствую. Что, оказавшись перед выбором между ним и мной, она может вообще не рассматривать меня.
— Похоже, это была бы скучная жизнь. — Я говорю это угрюмым тоном и начинаю уходить. Я не успеваю далеко уйти, как она окликает меня.
— Феникс, подожди!
Я не спешу оборачиваться, зная, что это заставит ее волноваться. После нескольких месяцев, проведенных вместе почти каждую минуту, я знаю ее, как самого себя, и знаю, что больше всего на свете она ненавидит задевать чьи-то чувства, особенно случайно.
Когда я наконец смотрю на нее, у нее страдальческое выражение лица и она грызет один из своих ногтей.
— Не расстраивайся.
— Я не расстраиваюсь.
— Расстраиваешься.
— Нет, не расстраиваюсь.
Она смотрит на меня ничего не выражающим взглядом.
— Никс.
Я имитирую тот же взгляд и возвращаю его ей с таким же напором.
— Сикс.
Она выдыхает, но я вижу намек на улыбку, дергающуюся в уголках ее губ.
— Ты невозможен.
— Я невозможен и приношу неприятности? Что-нибудь еще? — спрашиваю я, притягивая ее к себе. Я снова подхожу к Марлоу и глажу ее по шее, а моя рука при этом задевает ногу Сикс.
— Ты сварливый.
— Ага.
— Раздражающий.
— Ммм…
— Забавный.
— Определенно.
— Потрясающий.
Я пару раз похлопываю Марлоу, прежде чем, наконец, поднимаю глаза и встречаю взгляд Сикс.
— Похоже, тебе все-таки нужен дьявол, — говорю я с ухмылкой.
Она закатывает глаза и пинает каблуками, указывая Марлоу идти.
— Отлично, иди, найди моего брата и наслаждайся поездкой, — говорю я. — Но вернись ко мне после.
Мое лицо пылает, когда я понимаю, как я сформулировал последнюю часть. Я уже собираюсь отказаться от своих слов, когда она поворачивается в седле и с улыбкой смотрит на меня.
— Всегда.
ГЛАВА 4
Сикстайн, 10 лет
Июнь
Я лежу на спине, наслаждаясь теплым солнцем на своей коже, когда на меня падает тень, закрывая свет и погружая меня в темноту.
Я знаю, кто это, даже не открывая глаз.
Есть
