Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 150
их стекала вода. Это были военнопленные, которых конвоировали двое штурмовиков в униформах.
– У них перекур, – сказал один молодой человек. Он был бледен и старался держаться прямо, но во время движения при каждом шаге непроизвольно покачивался из стороны в сторону – все из-за протеза на правой ноге. – Бедолаги. А ведь они ничего не сделали, просто пошли на фронт защищать свое отечество.
– Эти грязные русские, – настырно повторяла дама в шерстяном пальто. – Вшивые и наглые. А как эти парни пялятся на девчонок. Берегись их, малышка!
Малышкой она назвала Ханну, которая, широко открыв глаза, сочувственно смотрела на изможденные фигуры. Эти военнопленные вовсе не казались ей опасными, скорее они выглядели полуголодными и истосковавшимися по своей родине. Что же это за сумасшествие – война! Да, сначала все были так воодушевлены. «Мы разобьем их наголову, этих французиков, и на Рождество вернемся домой», – говорили везде и всюду. Фрау Мельцер-младшая и ее золовки ездили на вокзал, а с ними Эльза, Августа и она, Ханна, с корзинами, полными бутербродов и пирогов. Они раздавали все эти вкусности солдатам, а после длинные эшелоны увозили их на запад. Повсюду махали флажками, и все были словно в каком-то головокружительном опьянении. За императора. За наше отечество – Германию. В школах отменялись занятия, что Ханне вообще-то очень нравилось. Двое ее братьев добровольцами ушли на войну. Какими же они были гордыми, когда их взяли и даже дали обмундирование. Но оба погибли в первый же год: старший умер от лихорадки, а младшего смерть настигла где-то во Франции, на реке с названием Сомма. Парижа он так никогда и не увидел. А Ханна так и не дождалась обещанной открытки с видом на город, которую он собирался прислать, когда с победой войдет во французскую столицу.
Сейчас, когда шел уже третий год войны, Ханна поняла, что их тогда обманули. Якобы к Рождеству снова все вернутся домой. Война поселилась в стране и, словно злой дух, пожирала все, что ей попадалось. Хлеб и мясо, мужчин и детей, деньги, лошадей, бензин, мыло, молоко и масло. Казалось, что этому чудовищу все мало и оно никогда не насытится. Они собирали старую одежду, металл, резину, косточки от фруктов и бумагу. А еще ценились женские волосы. Скоро война доберется и до их душ – если она уже не завладела ими…
– Эй, малышка, проснись, – преврал ее размышления молодой человек с деревянной ногой. – Твоя очередь.
Она вздрогнула, до нее дошло, что отстояла очередь она не зря: мужчина взвесил два фунта и кивком головы дал знак их забрать.
– Всего на двадцать четыре пфеннига.
– Но мне нужно больше, – ответила Ханна. – Нас десять душ, в том числе роженица, вчера родила двойню…
В очереди раздались недовольные крики и смех. А у кого-то дома шесть голодных деток да еще престарелые родители.
– Что, двойня? – выкрикнул один остряк, он был совсем низенький росточком. – А я один из «пятерни»!
– А я из целой сотни…
– Спокойно! – сердито ответил мужчина, взвешивающий картошку. Он устал, к тому же у него сильно болели руки. – Два фунта – и все. А кому не нравится, вообще ничего не получит. Все! Баста!
Картофелины, посыпавшиеся в мешок Ханны, были совсем маленькие. Пожалуй, каждому достанется не больше двух, прикинула она.
Ее потеснили в сторону, и следующему в очереди отсыпали его два фунта. Ханна взглянула на грузовик – там осталось всего несколько мешков. Ну вот, Эльза опять будет ругать ее, а разве она виновата, что ей не дали больше. Она неуверенно потопталась на месте, размышляя, не встать ли еще раз очередь: может, мужчина ее не узнает и даст еще два фунта. И тут она почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Долгий взгляд темных глаз. Это был один из военнопленных, работавших на мостовой. Они снова принялись за работу. Худой парнишка с довольно бледным лицом, на его щеках и подбородке пробивался первый темный пушок. Он стоял, широко расставив ноги, и смотрел на нее. На мгновение по его лицу проскользнула улыбка. Но потом кто-то толкнул его в плечо, он схватил кирку и, взмахнув, вонзил ее в булыжник мостовой. Какое-то время он работал без перерыва, яростная сила его движений удивила Ханну. Она недоумевала, откуда у него столько энергии, ведь вряд ли его хорошо кормили.
«Русский, – подумала она, – и довольно симпатичный. Хотя наверняка завшивевший».
– Да вы гляньте-ка на нее! – раздался визгливый женский голос, слишком хорошо знакомый ей. – Что, засматриваешься на мужиков? Ну что за фрукт я вырастила. Что, стала слишком благородной, чтобы поздороваться с матерью?
Ханна обернулась и с ужасом увидела свою мать – у нее было красное лицо, а шляпа надета задом наперед. Что, уже напилась, с утра пораньше?
– Доброе утро, мама. Что, ты тоже за картошкой?
Запах перегара, исходящий от женщины, сразу подтвердил догадки. Грета Вебер была не единственной, уволенной с фабрики в прошлом году. И теперь жизнь ее катилась под откос, все дальше и дальше.
– За картошкой? – проскрипела она и хрипло рассмеялась. – А откуда у меня деньги на картошку? Разве ты не знаешь, что я теперь ничего не могу заработать, дорогуша. Это твой хозяин, господин директор, молодой Мельцер, выгнал меня. И это после того, как я десять лет верно отстояла за прядильным станком. А он просто взял и вышвырнул меня на улицу!
Ханна на это ничего не ответила, она знала по опыту, что возражать бесполезно, даже если мать вылила ушат лжи – «десять лет верно отстояла…». Ну хоть бы не орала, ведь все поймут, что она пьяна в стельку! И откуда у нее деньги на шнапс? Отец был на фронте, а оба младших брата ютились у дальней тетушки в Беблингене.
– Ты моя единственная опора, деточка моя, – прохрипела Вебер, схватив Ханну за руку. – Все сгинули кто куда. Оставили меня одну-одинешеньку мерзнуть и голодать…
– Мне очень жаль, мама. Когда получу зарплату, смогу и тебе дать немного. Но это будет только в конце месяца…
– Что ты тут городишь? Конец месяца только что был. Хочешь меня обмануть, Ханна? Обмануть свою собственную мать? Да чтоб у тебя руки отсохли…
Мать так крепко схватила ее, что Ханне пришлось сцепить зубы, чтобы не закричать. Она попыталась высвободиться, но у Греты Вебер было на удивление много сил, даже в пьяном состоянии.
– Сначала ты дашь мне денег! – завопила она, дергая Ханну из стороны в сторону. – Давай гони! Или ты хочешь, чтобы твоя мать подохла от голода, ты, неблагодарная свинья? Посмотрите-ка, какие у нее красивые башмачки. И платок из добротной шерсти. А мать должна ходить в лохмотьях…
– Но тебе же нужен только шнапс… – вымолвила Ханна, отчаянно пытаясь высвободиться
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 150
