себя в более-менее приличный вид.
Настя спит — отсыпается после вчерашнего. Работала допоздна, бедняга. В воскресенье у нее обычно больше всего работы.
Не бужу ее. Молча собираюсь. Меня еще раз хорошенько полощет сразу после завтрака. Организм избавляется от бутерброда до последней крошки. Не нравится малышу такая еда. Кончено, ведь его папка по ресторанам черную икру вкушает, а мама его тут бутерами с дешманской колбасой накормить захотела…
Улыбаюсь самой себе, умиляюсь этим мыслям. Надо же, какой аристократ у меня там завелся в пузике…
Может… надо было вчера все же поговорить с Андреем? Может, зря я сглупила, и убежала от него? Я не слышала, чтобы у Помаряна были дети. Особенно, учитывая, что он всегда носит защиту в кармане брюк. По всему видно, что он — ответственный за свои действия мужчина. Это со мной у него почему-то вышла осечка. А может, и сама судьба… Но разве из-за этого он не достоин узнать о том, что его семя дало свои ростки в моем организме? Что сейчас в данную секунду его малыш уже вовсю растет и развивается у меня под сердцем?! Думаю, он имеет право знать о ребенке. Ведь он, такой же родитель, как и я… А вдруг он захочет помогать мне? Вдруг захочет воспитывать сына самостоятельно? Почему сына? Мне кажется, что я ношу под сердцем мальчика. Не знаю почему, так чувствую.
В общем, думаю, что Андрей имеет право узнать о том, что скоро станет отцом. А дальше ему решать. Никакого аборта я делать не буду. Даже под его давлением. Если он будет настроен против моей беременности, тогда я просто испарюсь из его жизни, и никогда не потревожу. Ну а пока Андрей не высказался против беременности, есть шанс на его помощь и участие в нашей с сыном жизни.
Окрыленная этими мыслями я еду на работу в переполненном душном транспорте. Это же просто ад с токсикозом ехать в толчее злых потных не выспавшихся людей… Неужели мне ближайшие месяцев семь до декрета еще нужно будет страдать каждое утро?
Ничего, Иришка, потерпи. Токсикоз когда-нибудь пройдет, он не вечен. Так что все будет хорошо.
В Семь сорок пять я уже у проходной здания офиса Помаряна. Высматривала его ламбу на парковке, но таковой не оказалось. Был лишь припаркован шикарный мерс. Джип последней модели, дорогой, блестящий, хромированный, с черными непроницаемыми окнами.
Охранник на проходной просит подождать, копошась в коробке с пропусками. Глазам своим не верю, когда к стойке охранника подходит… Юлька! Та самая, которая заболтала меня на собеседовании.
— Какими судьбами? — удивляюсь я, улыбаясь ей как знакомой.
— Представляешь, мне перезвонили! — подпрыгивает от радости Юлька. — Я уж думала все: завалила собеседование Помаряна. Лежу, плачу, что такое место профукала… А тут звонок! Лолита Дмитриевна! Приходите, мол, говорит, в понедельник, вас, говорит, Стелла Викторовна выбрала в помощники…
— Как странно… удивляюсь я. — Мне тоже перезвонила Лолита Дмитриевна и тоже предложила это самое место помощницы…
Юлька немного хмурится. Несмотря на то, что мы быстро сдружились на собеседовнии, все же мы с ней — соперницы. Две претендентки на одно и то же место.
— Интересно, сколько еще девушек они позвали на испытательный срок? — хмыкает Юлька.
Ждем до восьми. Кроме нас больше никого нет. Вообще людей нет. Очень странно.
— А обычные сотрудники во сколько приходят? — интересуется Юлька.
— К девяти. — отвечает охранник, перетряхивая коробку с пропусками в десятый раз.
— А нас зачем к восьми позвали? — возмущаюсь я.
— Так вы ж у Стеллы Викторовны помощницы. Будете раньше всех приходить и позже всех уходить. — снисходительно поясняет нам охранник.
Так, только этого не хватало. Вот радости-то, торчать в офисе «от зари и до зари»!
— Севастьянова Юлия Михайловна! — все же выуживает пропуск охранник.
— Она самая! — с готовностью подтверждает Юлька.
— Проходите.
Юлька радостно перепрыгивает через турникет.
— Романова Ирина Романовна! — к сожалению, находит и мой пропуск дядька в форме.
— Я… — вздыхаю тяжело. Все же надеялась, что пропуска не будет, а меня просто-напросто пригласили по случайности.
Вешаю себе на шею бейджик-пропуск с моей фамилией и именем, и прохожу через турникет. Как говорится: «и с песней, вперед»!
Глава 9
ИРИНА
— С первого дня опаздываете! — вместо приветствия недовольно поджимает губы Стелла Викторовна.
Она стоит, прямо держа спину, и скрестив перед собой руки. Недружелюбный холодный колкий взгляд из-под очек в стильной оправе режет нас без ножа, будто мы не опоздали на три минуты, а осуществили страшное уголовное преступление.
— Мы… кхм… нас охранник задержал… — виновато оправдывается Юлька., понуро повесив голову. Пропуска минут пятнадцать искал…
— А ты что скажешь в свое оправдание? — со злостью смотрит на меня Стелла Викторовна.
А я смотрю на нее и испытываю странное чувство. Несмотря на то, что она главная любовница, «любимая жена» Андрея Помаряна, его ребенка под сердцем в данный момент все же ношу я… и я не должна отчитываться за то, в чем не виновата.
— Мы были на проходной без четверти восемь, — все пытается оправдаться Юлька, — ну правда, охранник никак не мог найти наши пропуска, Стелла Викторовна, простите нас…
— Хватит! — останавливает она Юлькин скулеж, — Севастьянова, Романова, вы здесь не на всегда, поняли? Будете опаздывать, тупить и плохо выполнять свои обязанности — вылетите как пробки! Обе!
Юлька энергично кивает головой, я же просто смотрю на Стеллу Викторовну, и не понимаю, зачем она сейчас с ходу окунает нас в чан с нечистотами. Зачем ей самоутверждаться за счет слабых, не могущих дать ей достойный отпор девиц? Ведь все при ней: внешность, профессионализм, любовь такого шикарного мужчины как Андрей Помарян… Откуда в ней столько злобы и желчи?
— Вы сейчас обе на испытательном сроке! — продолжает распекать нас любовница Андрея Артуровича. — И что это вы заладили «мы», да «нас»?! Запомните! — поднимает палец с таким же маникюром, как и у меня вверх, — Испытательный срок для одного помощника! Вас двое, а должность одна! Так что вы — не подружки! Вы — соперницы! Так что, чтобы никаких больше «мы» и «нас» я от вас, больше не слышала!
От противного визга Стеллы Викторовны меня немедленно начинает мутить. До ноздрей долетает запах ее духов. Душный и сладкий, до невозможности. Фу… кажется, меня сейчас стошнит.
Зажав рот рукой, я разворачиваюсь, и хочу уже вылететь в коридор, как меня останавливает визг:
— Ты что себе позволяешь, когда я говорю?! Вылететь хочешь прямо с первой секунды?!
— Я… останавливаюсь. — в туалет… меня тошнит… сильно…
После этих слов
