class="p1">После обычных утренних процедур я вошла на кухню и начала думать, чем можно позавтракать. Я открыла холодильник, достала какие-то продукты, и как в тумане приготовила завтрак. Честное слово, внешний вид и подача блюда не уступали ресторанным. В этом моя сильная сторона — я умею вкусно и красиво готовить. Правда, делаю это редко, но… Ой, нет. Я не буду даже мысленно произносить эту устаревшую поговорку.
После завтрака я вернулась в свою комнату и огляделась — все как будто не на своих местах. Я начала двигать мебель, доставать из шкафов ненужные вещи, собирать пакеты с одеждой, которую не носила месяцами.
Я стояла перед окнами в раздумьях, помыть прямо сейчас или лучше после обеда, когда в комнату постучался, а потом вошёл папа.
— Тук-тук. Ты уже проснулась?
Я обернулась.
Отец осмотрел комнату, затем перевёл взгляд на меня.
— Ты что перестановку сделала?
— Ага! — с гордостью ответила я.
Папа скрылся за дверью, но вернулся через несколько секунд.
— И завтрак нам приготовила?
— Ага!
Отец подошёл ко мне вплотную, потрогал лоб.
— У тебя вчера был приступ?
Его вопрос меня никак не смутил. Конечно, был! Как будто он не знает, что после приступов я чувствую прилив бешеной энергии. И нужно что-то делать: выйти на пробежку, заняться спортом в зале, пересчитать рис в контейнере для крупы. Ну, или перестановку сделать.
— Как ты справилась? Тебе кто-то помог или сама?
— А я не помню. Наверно, Лиза. Ну, может, Андрей. И остальные одноклассники, — ответила я бодро.
— Аврора, давай выйдем на свежий воздух, — взволнованный голос отца мне был знаком. Да я и сама понимала, что если не сейчас, то через десять минут это точно начнётся. И улица, и свежий воздух никак не помогут.
— Я лучше дома, папа…
Как только я произнесла эту фразу, я начала сползать вниз по ближайшей стенке. Когда я села на пол, притянула колени к лицу и положила на них голову. Папа сел рядом. Да по мне часы сверять можно.
Папа гладил меня по спине, а я плакала.
— Шшш, тише, малышка. Сейчас пройдёт, сейчас пройдёт.
* * *
Как же мне не хотелось брать большой чемодан, но оказалось, у меня столько нужных вещей, что уместить в один маленький или даже средний было невозможно. Я взяла все летние шмотки, обувь, книги, фен и косметику. Немного подумав, я выложила книги — их можно всегда найти в электронном виде. А вот фен выкладывать не стала — кто его знает, как они живут… Косметики оказалось слишком много, но я уже один раз совершила ошибку и не взяла в отпуск с папой шампуни, бальзамы. После недели использования косметики из отеля мои волосы превратились в мочалку. А так как я ещё крашеная блондинка, то ухода за волосами у меня много.
— Выходим через час, — объявил отец, заглянув в комнату. Я была готова выйти и сейчас, но как же хотелось оттянуть немного время.
Я с шумом села на свою кровать и откинулась на спину. Глядя в потолок, думала, неужели я на это согласилась? Хотя по факту меня никто не спрашивал — купили билеты, и вот я лечу. Но ведь я могла протестовать сильнее, агрессивнее, сбежать из дома в конце концов. Я этого не сделала, почему?
На самом деле в глубине души мне все же хотелось поехать. Хотелось показать, чего я стою. Показать, каким человеком я стала. Ну, и окончательно поставить точку в наших отношениях. Ещё подкупало место — я ещё никогда не была в том городе, а летние каникулы на побережье проводить все же лучше.
Спустя час, как папа и сказал, мы загрузили чемодан в багажник нашей машины, молча сели на свои места — папа за руль, я рядом — и поехали в аэропорт.
Я больше не возражала, не пыталась вывести отца на эмоции. Решила хотя бы последние часы не омрачать своим ворчанием.
— А потом ты вернёшься, и мы вместе полетим в Питер. Присмотрим тебе квартиру поближе к университету.
— Мне же выдали общежитие. Я слышала, что они там ничем не уступают квартирам.
Отец пожал плечами. Конечно, он мне не даст жить в общежитии.
— Я хочу периодически приезжать и навещать тебя. Будет лучше, если ты будешь жить в квартире.
Контроль. Даже за тысячу километров отец хочет контролировать меня. Но я даже согласна — все-таки я не готова полностью отдалиться от него.
— Почему ты не выбрала Москву? До нее 6 часов езды.
Моя очередь пожимать плечами. Я была пару раз в Москве, не сказать, что мне не понравилось. Но и какой-то любви не случилось. В Питере я тоже была. И вот в ту поездку я поняла, что это мой город. Просто, молча, без сомнений.
— Разберемся, ладно. Главное, отдохни за лето.
Да уж. Отдохнёшь тут.
Папа проводил меня до стойки регистрации, дождался, когда мой багаж примут и проводил меня к нужному выходу.
— Ненавижу долгие расставания.
Он коротко обнял меня, прижал сильно-сильно к себе и поцеловал в макушку.
— Я тебя очень сильно люблю. Всегда помни об этом.
Я кивнула, пытаясь сдержать слезы. Я вообще с отцом не разлучалась — только оставалась с ночевкой у Лизы. И тут сразу на два месяца. Очень хотелось взобраться папе на ручки, зарыдать и попросить не отправлять меня никуда. Но я сдержалась.
В самолёте досталось место у окна, хотя мне было совсем не принципиально. А вот соседнее со мной место пустовало — идеальный расклад. Пускай лететь всего 2 часа, мне очень не хотелось сидеть рядом с незнакомым человеком.
В небе я успела прочитать книгу на телефоне, которую загрузила заранее. Ничего интересного: опять Она — влюблённая дурочка, а он — первый парень на деревне. А кого бы смогла полюбить я? Важна ли внешность или только его душа? Вряд ли, я влюблюсь в кретина — мне должно быть интересно с человеком. Внешне он должен быть приятным. Кстати, я ненавижу татуировки на теле. Мне кажется, они придают коже какой-то грязный вид. Так что вот с парней с тату я бы точно не смогла быть.
В этих размышлениях я даже не заметила, как мы приземлились. Когда я поняла, что самолёт совершил посадку и совсем скоро мне придется выйти из него, я судорожно сглотнула.
Получение багажа, проход через турникеты — и вот я стою в зоне ожидания прилетевших. Я старалась дышать глубоко, медленно, но то и дело переходила на короткие вдохи, теряя терпение.
