теперь твоя заложница?
— Нет. С чего ты взяла?
— Ну… Я Воротынская, ты Скалозубов, и меня только что вырвали из лап людей моего рода, и вот — я на вражеской территории, совсем одна, раненая и беспомощная как кошечка… Думаешь, приковать меня наручниками?
В глазах снова мелькнула озорная искринка. Что-то и мне внезапно это показалось весьма неплохой идеей…
— Кхм… Пойдем уж… — пожал я плечами, и довольная Маша потянула меня к лестнице.
Едва мы сделали два шага, как на нас упала тень.
— Мария Львовна Воротынская, вот как? — раздался голос, и мы оглянулись.
Настя стояла на лестнице, сложив руки на груди. На Машу она смотрела волком, и на ее лице расплывалась какая-то странная ухмылка.
* * *
Омск горел, земля ходила ходуном, слышались взрывы «хлопушек». Парням Зубр приказал использовать только взрывчатку, ибо на полноценную ликвидацию с извлечением Сфер банально нет времени. Монолитов вокруг города открылось столько, что даже Подмосковным ликвидаторам пришлось бы попотеть.
Зубр протер забрало. На минуту показалось, что ему снова двадцать, и он в Москве, объятой пожарами от бомбардировок с дирижаблей. К счастью нет — там ситуация была куда дерьмовей: монстров втрое больше и они втрое сильней. Однако ломоты в коленях не было и в помине… А еще рядом стояли старые товарищи по ГАРМу, в том числе и Михаил — в самом расцвете сил.
Увы, прошло почти тридцать лет, а из них в живых не осталось никого, кроме самого Василия Зубра. Ему сорок девять, он все еще носит ликвидаторские доспехи, все еще закрывает Монолиты и все еще рискует жизнью… Какая ирония…
А еще у него на спине «хлопушка», и ему надо кровь из носу доставить ее по адресу, который полыхал зеленым огнем в ста метрах от них.
Закрывать Монолиты «хлопушками» — это совсем не альтернатива традиционной ликвидации. Даже если удасться закатить ее прямо в жерло, то глыбу покорожет и портал схлопнется, но всего на несколько дней. Без команды ликвидаторов, похода на Нексус и извлечения Сферы Монолит снова даст о себе знать.
— Пошли! — рявкнул Зубр пятерым сопровождающим его бойцам.
В эту же секунду за ними загрохотали пулеметы, бахнули ракетчики, и первую волну нексов порвало в клочья.
Сжав зубы, Зубр прыгнул и в воздухе расколошматил башку очередному нексу, который решил вгрызться ему в ногу. Приземлившись он ринулся вперед и распалил кулаки. Пара ударов, два десятка тлеющих трупов и дорога до Монолита открыта!
Пробежать осталось считанные метры, но нексы не дремали. Порвав на части еще десяток монстров, дворецкий спустил «хлопушку» со спины, размахнулся и запустил в зеленое пламя.
Она летела… кажется, так медленно!
Тут главное не упустить момент, иначе бомба перенесется на ту сторону. Взрывом, конечно, порвет дохрена монстров на Нексусе, но Монолит останется невредим, и тогда потребуется второй бросок. А еще одной «хлопушки» поди дождись, пока твари лезут из всех углов.
Летит-летит и… Есть! «Хлопушка» метко угодила прямо в зев. Теперь детонатор…
Щелк! — и раздался взрыв. Василий вместе с бойцами упал в укрытие, а от грохота заложило уши.
Выглянув, Зубр удовлетворенно выдохнул — от Монолита осталась одна покореженная «свечка», вокруг которой ползали контуженные твари. Огонь еще пытался вырваться из остатков Монолита, но скоро сошел на нет.
Этот Прорыв они сделали. На время, конечно же.
— Запрашивай еще одну бомбу, — сказал своим людям Зубр, и тут послышался шум двигателя.
Через минуту из-за домов показался грузовик ликвидаторов. Ему здорово досталось от когтей тварей, но, по счастью, он еще двигался.
— Еще пять в северной части, — крикнул Павличенко, выглянув из кабины, — и три в западной, но туда уже поехал Воронов. Поможете, Василий Григорьевич?
Зубр кивнул и забрался в кузов. Хорошо, хоть в центр не надо соваться — Монолиты вырастали только по окраинам. Если бы пришлось лезть туда, назад они бы не выбрались — там твари перли прямо из-под земли, а значит, накрывать их огнем издали нельзя: задеть своих — раз плюнуть.
А еще в центре дремлет Осколок, а будить его без перспективы ликвидации — занятие заведомо гиблое. Они и так знатно расшевелили «осиный улей», а там кто его знает… Еще пара взрывов «хлопушек», и земля задрожит уже не по-детски…
Поездка была короткой — Прорыв полыхал в пяти минутах езды. Грузовик встал, и ликвидаторы вместе с Зубром и Павличенко выгрузились прямо под Монолитом, а это был огромный и черный монстр класса Здоровяк. Он напоминал ту уродину, из которой вырвался Див. При виде него Зубр уже готовился встретиться с очередным гигантом.
В портале возился рычащий силуэт огромных размеров, но рассмотреть его не получалось — свет портала пылал настолько ярко, что и защитные очки не помогали. Если он еще и звуковик и решит им «спеть»…
Наконец, неведомая тварь начала выползать. Одна нога, вторая… А потом луч света, словно прожектор, затопил все вокруг.
— Сука! — зарычал Павличенко. — Что это еще за тварь⁈
Вместо ответа Зубр хрустнул кулаками и сплюнул — он уже видел этих тварей. В Москве.
Глава 3
Всех Красноглазых замочили средь бела дня! И кто? Какие-то сраные шлюхи на сраных мопедах⁈
— Сука… — шипел Владимир Воротынский, пытаясь дозвониться хоть до кого-нибудь в этом чертовом городе, кто смог бы ему объяснить, как такое вообще могло произойти!
Сестричка была буквально в его руках! Впервые за два года! В ГАРМе достать Машку было просто нереально, и лишь один наемник из сотни, за гигантские деньги согласился проникнуть туда, где от инквизиторов просто продыху нет.
Но вот хрен — негодяй пропал без вести. В то, что Машка смогла его замочить, верилось с трудом. Скорее всего, падла просто свалил с бабками. Ну ничего — недолго этой крысе прятаться!
Но сначала проклятая сестра. Куда же она направилась?
— Эй, Володя, ты чего там притих! — крикнули из соседней комнаты. — Давай к нам. Девка огонь!
Разразился хохот, а за ним отчаянный женский крик.
— Потом, — буркнул Воротынский, пытаясь нащупать бутылку с вином, но ему попадались только пустые. — Сука! Лакей, еще вина!
Наконец, один из приближенных его отца соизволил взять трубку.
— Никки, мать твою! Только не говори, что и твои люди не заметили, куда двинулась целая процессия из байков и мусоровозки на колесах!
— И вам добрый вечер, Владимир Львович, — отозвался как