выталкивая из себя слова, произнесла Мара. – Мое время… прошло.
– Нет! – Тедди заплакала, размазывая злые слезы, она вложила всю свою горечь в Голос. – Живи!
Мара закашлялась и едва заметно покачала головой.
– Не плачь, Теодора. – Голос ее окреп, но Тедди видела, что это все обман, бывшая королева уже не поднимется. – Ты станешь прекрасной королевой.
– Я не хочу. – Тедди, уже не скрываясь, рыдала в голос. К ней подбежала Матильда, обняла со спины.
– Кто это сделал? – спросил Димка, хотя ответ был на поверхности. В долине кроме Матильды только люди владели огнем.
– Люди. – Мара попыталась сесть, но снова упала бы, не подхвати ее Димка. – Несчастливцы напали на нас, горемычники и уныловцы – на летунов. Как-то узнали, что большая часть мышей ушла, вот и…
Она снова закашлялась, а потом вперила свой единственный глаз в Тедди.
– Будь собой, но помни, кто ты такая, Теодора! – произнесла она твердо и, словно эти слова забрали у нее последние силы, обмякла на руках Димки.
Блеск угас в ее видящем глазе, и дыхания больше не было слышно.
– Она умерла. – Голос Димки дрогнул. – Королева Теодора…
Это было уже слишком. Тедди разрыдалась еще сильнее. Матильда крепче прижала ее к себе, гладила по голове и шептала что-то утешительное. Сколько они так простояли, Тедди не знала, но и эти, казавшиеся бесконечными, слезы высохли.
Она осторожно освободилась из рук мачехи и вытерла слезы.
– Да, я королева, – твердо произнесла она, хотя голос еще был хриплым от рыданий. – И пора узнать, что здесь произошло на самом деле.
Глава четвертая, в которой Тедди снова идет к людям
– Ну нельзя идти королеве парламентером! – увещевали Тедди Димка и Нинка хором.
Матильда бросила это занятие, видимо, по себе знала, какой упрямый нрав бывает у принцесс и уж тем более у новоиспеченных королев.
– Я пойду с тобой, – воинственно топорщил усы Димка.
А Нинка недовольно щелкала своим золотым хвостом, выбивая искры из каменного пола.
– Я подруга королевы! Мне идти! – ворчала она.
– А я ее брат, – не отставал и Димка.
– Успокойтесь, никто из вас не идет, я беру с собой Матильду, – буркнула Тедди, отчаянно стесняясь того, что стыдится при всех подданных, которые набились в зал, назвать ее мамой. – Она будет ждать меня у Несчастливого и, если я не вернусь через полчаса… Ну, заберет меня оттуда.
Матильда кивнула, не оставляя никому возможности не понять, как именно она заберет в случае чего Тедди. У Несчастливого были шансы стать первым в истории этого мира селом, раздавленным драконом.
– И все-таки что имела в виду бабушка, когда говорила: «будь собой, но помни, кто ты такая»? – бормотала Тедди, пока ее душили слезы. Странно, но она успела привязаться к старой коварной мыши. – Надеюсь, привычка говорить шарадами не передается с короной, а то я не выдержу, если сама начну выдавать всякие ребусы.
– Не кипешуй, короны у тебя до сих пор нет, – сунул Димка нос в чудом сохранившуюся комнатушку. Тут они были пленниками, сюда стащили горы странных вещей, пытаясь приодеть новую королеву по-королевски. – Можем, конечно, соорудить по-быстрому из бумаги, а ты наложишь руки, как на Нинкин хвост, и будет как настоящая!
– Не надо! – Тедди наконец решила, что поняла загадку старой королевы.
Она вздохнула. Ей до сих пор не верилось, что Мары больше нет. Конечно, будь у них похороны, пышные или не очень, и множество рыдающих подданных, она бы сумела осознать. Но ей не удалось даже найти повод, чтобы осторожно поинтересоваться, что тут делают с погибшими мышами. Кстати, пострадавших от пожара в лабиринте уже не было, их шустро убрала вернувшаяся армия, а Мара… Мара просто растворилась в воздухе.
– Последняя служба королевской крови своим подданным, – объяснила Нинка, которая после исчезновения тела старой королевы выглядела снова бодрой и веселой. – Магия от их крови распространяется на всех подданных, кто оказывается неподалеку. А еще в камни и деревья, траву. Теперь несколько лет будут рождаться сильные магически мыши.
И она принялась чистить шубку. Тедди немного покоробило такое спокойствие, но она поняла, что дело не в Нинке. Не из мышиного ли мира пошло известное «король умер, да здравствует король!»? Потому как, едва тело исчезло, мыши и думать забыли о Маре и вовсе не собирались ее оплакивать.
Тедди так не могла. Она знала бабушку так недолго, но искренне горевала о ней.
– Ты выбрала, в чем пойдешь? – заглянула и Матильда. – Тебе принесли еще два плаща из птичьих перышек, и знаешь, есть ощущение, что они ощипали какого-то попугая, откуда бы он ни взялся!
– Выбрала. – Тедди расчесала пятерней волосы и прихватила их резинкой. – Вот так и пойду.
– В джинсах и футболке? – растерянно уточнила Матильда.
– Именно, – кивнула Тедди. – Я буду собой, как и просила меня бабушка!
– Как знаешь, – уступила Матильда. – Но ты, если что, не жди полчаса, просто кричи. Я услышу.
Тедди благодарно прижалась к мачехе, а потом встала прямо и решительно направилась к выходу из лабиринта, что был ближе всего к Несчастливому.
И по лесу она шла одна, чувствуя, как неподалеку тихо движется Матильда, а чуть дальше в кустах шелестят Нинка и Димка. А может, и еще кто-то из подданных, поди разбери, сколько тут таких кустов, что шевелятся не потому, что собираются перебежать с места на место!
Деревья перед Тедди расступались, хотя до полнолуния было еще время, но вместо того, чтобы радоваться этому, она грустила. Это тоже указывало, что ее магия выросла, а королева она и без короны. Как бы то ни было, она не собиралась надевать старую корону из когтей летунов. Королеве нужны были новые знаки отличия, и Тедди еще подумает, какими им быть. Потом, когда решит более важные вопросы.
У деревни ее ждали. Тедди и рада бы удивиться, но не удивилась. Собаки лаяли вдалеке, но встречающий трехпалый Василий лишь махнул рукой и пошел к своему дому. И Тедди не оставалось ничего другого, кроме как последовать этому красноречивому жесту.
– Быстро вы вернулись, могли бы и подольше побегать, всем бы лучше было, – без приветствия произнес он. – Ну хоть от Мары избавились, и то дело.
– Зачем? – не выдержала Тедди. Она и забыла, что должна изображать себя такую, какой появилась в деревне впервые. В меру любопытную, без меры напуганную. Сейчас в ней росла злость.
– Могли пострадать мышата, мирные мыши, что не вошли в армию, – повысила она голос.
– Мирных мышей не бывает, – не менее зло ответил
