узоры, бегущие как ручейки, — символ воды. А на кокошнике, то есть верхней части наличника, у него изображены солярные знаки — символы солнца, солнечные круги в разных видах, изображающие восход и закат.
— Конь тоже относится к солярным знакам, так как он на своей колеснице везет солнце. Видите, Пётр Иванович, у вас он по центру кокошника изображен. Кстати, это самый сильный мужской знак.
«Только почему-то не для меня, — подумал старик. — Я как перст один. Вот для Игнатки этот знак сильным оказался». Рассуждал он без всякой зависти. Если и была обида у старика на кого-то, то только на самого себя.
Игнатка, точнее, Игнат Егорович Сидорин, служил в Управлении МВД России по Ярославской области. Вернее, дослуживал — через год собирался уйти на заслуженный отдых.
— Скоро, скоро, Петюня мы с тобой вдоволь наговоримся, и на рыбалку, и за грибами-ягодами вместе будем ходить. Ох, как же тянет на природу! — говорил ему Игнатка во время своих приездов. Со стороны кто услышал бы их разговор, посмеялся. Старики, а называют друг друга, как дети малые.
Когда-то Игнатка с Петюней вместе пошли в школу, сидели за одной партой, лазали по огородам за клубникой, пекли картошку в золе, купались и рыбачили в Волге, ходили в сельский клуб в кино и на танцы, вместе учились в училище при шинном заводе, на который пошли потом работать. Позднее служили в армии в одной и той же части на Урале; работали в органах МВД. Пути друзей разошлись только в 90-е годы, но дружба осталась.
Глава 6
В школу они пошли в 1953-м, в год смерти Сталина. Петюне исполнилось семь лет в мае, а Игнатке — в августе. От рождения рос Петюня слабеньким, да и родился он в 1946 году на месяц раньше срока. Катерина, когда вынашивала его, часто голодала, так как время было послевоенное, не говоря о том, что пришлось испытать в годы войны.
В 1946–1947 годы в СССР был голод, затронувший и Поволжье. Урожая собрали мало из-за засухи. В колхозе «Путь к коммунизму», куда входило село Волково и окрестные деревни, председатель объявил, что никаких продовольственных пайков в счет трудодней колхозники не получат — платить нечем. Собранное зерно, картофель, свекла, капуста — всё сдано государству. Придется самим выживать за счет подсобных хозяйств и огородов.
А как выживать? С подсобных хозяйств и огородов колхозники тоже должны были сдавать государству и яйца, и картофель, и мясо, и другие сельхозпродукты. Сдашь, а взамен получишь какие-то квиточки об оплате сельхозналога. Излишков в хозяйстве для торговли после уплаты налога не было, денежных выплат на трудодни тогда не получали. А цены на зерно подскочили — и вся зерновая продукция подорожала. Вот тебе и сапожник без сапог.
Потом, уже в двухтысячных, старик узнал, что зерно шло для продажи на экспорт и для создания резервного стратегического запаса на случай войны, и голода в СССР могло бы и не быть, так как у государства были достаточные запасы зерна. Оказалось, что часть этого зерна была загублена из-за того, что склады не были приспособлены к хранению.
Выживали в семье Красавиных благодаря той мизерной денежной плате, которую получал отец Петюни на должности директора МТС. Колхозы обязаны были не только выполнять договорные поставки государству, но и полностью рассчитываться с МТС на основании заключенных договоров. А из-за неурожая натуральные выплаты были малы.
То, что Петюня в детстве переболел дистрофией, так это последствие тех тяжелых лет. Мамка голодала, молоко у нее пропало. Как кормить маленького ребенка? Бабушка Антонина рассказывала Петюне, что по весне собирали молодую крапиву, выкапывали съедобные корни растений, добавляли в муку разные листья, цветы липы, клевер, лопухи, варили кожу. Что только не ели, чтобы выжить. Хорошо еще, что лес рядом и Волга.
Если и удавалось достать немного зерна у спекулянтов в городе, то делали муку, разводили пожиже теплой водой и кормили Петюню. А в августе 1946 года родился Игнатка. И мать его, Елизавета, стала подкармливать Петюню, сына подруги. Молока хватало на двоих.
Елизавета сама была из городских, а вышла замуж за деревенского парня, отца Игната. Была она не избалованной городской фифой, а работящей и скромной девушкой. В детстве всегда присматривала за младшим братишкой и помогала матери по хозяйству. Катерина сразу с ней подружилась. В трудные годы подруги во всем выручали друг друга.
Родные Елизаветы оставались в Ярославле. Отец занимал видную должность в городе, получал продовольственный паек и помогал дочери.
А потом уже мальчишек стали овощами протертыми кормить, так и выжили они. Но Игнатка покрепче Петюни был. Так что они с Игнаткой не просто друзья, а молочные братья.
Петюня мог бы еще годик дома посидеть — это разрешалось, но очень ему хотелось пойти в школу вместе с другом. Да и директорша школы Ирина Александровна уговорила родителей отдать сына в школу пораньше, так как мало детишек было в первом классе. В Волкове да пяти окрестных деревнях даже десяти учеников не набиралось. Это и понятно, рождаемость в послевоенные годы, как и в годы войны, была низкой, а детская смертность высокой.
Волковская начальная школа была старая, деревянная, сложенная в начале 30-х годов на месте прежней дореволюционной постройки. В ней когда-то учились и мамка, и тетя Дуня, и дядя Ефрем, и дядя Егор — отец Игната.
В здании помещались три учебных кабинета, маленький спортзал, где занимались физкультурой в непогоду, и квартира, в которой жила директорша Ирина Александровна. Школа была начальной, всего четыре ступени. Из-за нехватки кабинетов в одном из них учились ученики третьего и четвертого классов в разные смены.
В тот год, когда Петюня с Игнатом пошли учиться, в первый класс набрали девять детей, во втором и в третьем училось по шесть, а в четвертом — всего четверо. На всю школу — двадцать пять учеников. Ирина Александровна учила ребятишек из третьего и четвертого классов. В школе были еще две молоденькие учительницы. Одна из них, Серафима Егоровна, стала первой учительницей для Петюни с Игнатом.
Были при школе старый яблоневый сад и свое подсобное хозяйство. Ведал всем этим завхоз Тимофей Дмитриевич, инвалид войны, которого все звали просто Митричем. Ребятишки
