обман зрения, — авторитетно заявила Ганна, самая старшая из подруг. — Сначала ты поглядела на горящее пламя, потом перевела взгляд на зеркало, вот и увидела то, чего на самом деле не было. Вот прямо сейчас посмотри на лампу, а потом отведи глаза в сторону. Что видишь? Вот — вот. А если закрыть глаза, так и вовсе цветные круги пойдут.
Все как одна уставились на лампочку, а потом посидели с закрытыми глазами.
— Точно! Молодец, Гануся! У меня круги! А у меня темное пятно на белом фоне! А я суженого — ряженого вижу, только он кривой какой — то! — заговорили разом подруги. Веселое настроение вновь вернулось. — Ну что? Пойдем дальше гадать? А давайте на ключах! Да ну, на улице мороз! Давайте на воске!
— Я, девочки, домой пойду. С меня на сегодня хватит. — Кася поднялась из — за стола. Какая — то невероятная слабость охватила ее тело. Глаза закрывались, а ноги отказывались идти. Благо усадьба от дома Шиманьских была не далеко. — Проводите?
6
— Нагулялась, деточка, наворожилась? — Тетушка Ядвига словно ждала возвращения Катаржины. Она сидела в кресле перед распахнутой настежь дверью. За спиной горел ночник — шестиконечная звезда.
Кася слабо махнула рукой. Сил хватило бы только на то, чтобы дотащиться до своей комнаты и рухнуть на кровать.
— Иди, посмотри, что я нашла, — старушка открыла лежащий на коленях альбом.
— Баб Ядя, я спать, — попыталась отнекиваться Кася, но увидев, как погрустнели глаза родственницы, обреченно вздохнула и шагнула в спальню.
— Я никак не могла понять, почему твоя бабушка скрыла от меня имя возлюбленного, ведь мы с ней с детства не расставались. А найдя это, все поняла. Она не могла рассказать свою историю. Иначе ее признали бы сумасшедшей. — В руках старушки подрагивали листки, исписанные мелким почерком. — Агнешка прятала их за своими фотографиями. Она здесь в том самом пропавшем креп — жоржетовом платье. Видишь?
Катаржина заглянула в альбом, где с потертых снимков улыбалась молодая бабушка.
Взяв в руки исписанные странички, Кася вопросительно посмотрела на тетушку Ядвигу.
— Утром поделимся впечатлениями, — кивнула старушка, разрешая унести находку с собой. — Одно скажу, я Агнешке верю.
Кася, раздевшись, забралась в постель и бережно расправила сложенные вчетверо странички.
«Моя история началась на рождественской ярмарке, куда я, семилетняя девочка, приехала вместе со своим горячо любимым дедом. Игрушки, елочные украшения, сладости — чего только не продавали румяные от мороза торговки, но все праздничное великолепие померкло, стоило мне увидеть ЕГО. Перед шатром приехавшего из Германии цирка стоял пряничный домик необыкновенной красоты. И я до боли в животе захотела стать его хозяйкой.
— Дедушка, купи!
Я знала свою власть над патриархом рода Зелинских, который таял, стоило поцеловать его в пахнущую табаком щеку и крепко обхватить руками могучую шею.
— Но он же не новый! — пытался отговорить дед. — Вон, смотри, звезда над дверью покосилась. Если хочешь, я закажу такой же в нашей мастерской.
— Нет, хочу этот! — топала я нарядными сапожками.
Директор цирка наотрез отказался продавать пряничный домик, и я проревела весь вечер. Дед вздыхал и прятался за газетой.
Прошла неделя, наступила Гвяздка, а сожаления о пряничном домике так и не отпускали. Все время что — то напоминало о нем. То присланные в подарок пряники с похожим узором, то посыпанные сахарной пудрой карамельные сосульки, то нарисованный на открытке Звездный человек, на посохе которого сияла звезда.
И каково же было мое счастье, когда после праздничного ужина дедушка привел меня во флигель, где в украшенной еловыми ветками комнате стоял тот самый пряничный домик.
— Ты все — таки купил его! — закричала я, подбегая к желанной игрушке.
— С Рождеством, милая!
Стоит ли говорить, что мою постель перенесли в домик, ведь я никак не соглашалась покинуть его? А ночью мне приснился сон, что я открыла потайную дверь, переступила порог и оказалась в зимнем лесу. Меня не смущало, что я бреду по снегу в одной рубашке. Во сне всякое случается. Детское любопытство влекло туда, где за деревьями светил огнями сказочный замок, в котором наверняка жил принц.
— Как ты сюда попала, девочка? — спросил человек, вышедший мне навстречу. В его руках горел факел.
— Из пряничного домика, — ответила я и, всмотревшись, поняла, что передо мной стоит самый настоящий принц. Красивый, с длинными до плеч волосами, в богатой одежде…
— Хм, значит сейчас он у тебя?
Принц поднял меня на руки и отнес в замок, где, усадив в кресло у камина, укутал в теплую шаль.
Я огляделась. Богатое убранство комнаты поражало детское воображение, но более всего меня восхитило зеркало, стоящее на трех изящных ножках в центре комнаты. Оно было инкрустировано золотом и цветными каменьями, чьи грани вспыхивали под сполохами каминного огня.
— Кто это? — не удержалась я, когда заметила в нем отражение девушки с распущенными волосами. Та сидела в каком — то темном помещении в одной нижней рубахе, освещенная неярким светом двух свечей. Она заговорила, и я различила слова: «Суженый — ряженый, приходи со мной ужинать».
Красивый незнакомец позвонил в колокольчик, и в комнату вошло еще несколько юношей, как мне показалось, тоже принцев. Они на некотором удалении принялись рассматривать отражение замершей в ожидании девушки, и не обращали на нас никакого внимания, ровно до тех пор, пока «мой» принц не спросил:
— Что? Никому из вас черноокая невеста не нравится?
Только тут они обернулись и обнаружили мое присутствие.
— Генрих, что это за чудное создание?
Так я узнала, что принца зовут Генрих.
— Видимо, моя судьба, — ответил он и протянул мне бокал с чем — то теплым и приятно пахнущим. Пока я пила, изображение разочарованной девушки исчезло, а ее место заняла другая. Стоило ей произнести ту же фразу «Суженый — ряженый, приходи со мной ужинать», как один из принцев выкрикнул: «Моя!» и сделал шаг к зеркалу. Девушка, увидев его, ахнула и закрыла лицо ладонями.
— Ну, все! Выбор сделан, — произнес «жених» с самодовольной улыбкой.
— Вайолет, осторожно. Пряничный домик больше не у германца. Видимо, подлец продал его. — Генрих обернулся ко мне: — Ты проводишь Вайолета в свой домик?
— Как вас зовут, милая дама? — Улыбающийся Вайолет отвесил шутовской поклон и поцеловал мою руку.
— Агнешка, — произнесла я, страшно смущаясь. Ведь я так и не умылась перед сном, и на пальцах виднелись следы от шоколада. Вайолет поднял меня и пошел к выходу, кутая в подаренную Генрихом шаль.
— Агнешка, вспомни обо мне, когда тебе исполнится восемнадцать! — крикнул на прощание Генрих. Принцы разразились
