– три охотничьих трубы в золотой оправе на лазоревом щите; в нашлемнике над короной – семь страусовых перьев.
Первым официальным носителем фамилии стал Николай I Радзивилл Остик (умер в 1477 году), принявший христианство и оставивший литовское языческое имя в качестве фамилии.
В 1518 году Радзивиллы (в лице князя Миколая III, прозванного за пропольскую позицию «amor Poloniae» – любовь Польши) получили титул князей Римской империи.
К тому времени они уже владели огромными территориями Белоруссии (городами и местечками Геранёны, Давид-Городок, Клецк, Койданово, Копысь, Лахву, Мир, Несвиж, Чернавчицы, Щучин) и Литвы (городами Кедайняй, Дубингяй, Биржай да множеством деревень).
Вскоре к ним добавилась и территория Слуцкого княжества, отошедшая от всем известных Олельковичей…
Но не всё так просто.
В одной из книжиц, где помимо всего прочего приводились легенды того времени, любознательный студент обнаружил ещё несколько разных, порой взаимоисключающих версий о происхождении знатного рода.
Одна из них гласила, что его зачинателем является литовский боярин Сирпутий, чей уже упомянутый сын Остик крестился под именем Кристин и в 1419–1442 годах служил «каштеляном виленским».
Мол, в то время и родился у него сын Радзивилл…
Другая утверждала, что род происходит из высшего жреческого сословия языческой Литвы, а его первым известным представителем является жрец Лиздейка. Будто бы как раз у него родился сын Сирпутис (Сирпуть), что позже женился на княжне ярославской, от брака с которой и появился на свет сын Войшунд, крестившийся под именем Христиан…
В общем, факт, как говорится, налицо – только интерпретация совершенно разная.
Однако более всего Плечова заинтересовали не обстоятельства возникновения древнего рода, а коротенькое упоминание о привидении, якобы обитавшем в Несвижском замке – этому феномену было посвящено всего лишь несколько строк во второй брошюрке.
Неизвестный автор на полном серьёзе утверждал, что это – призрак Барбары, возлюбленной польского короля Сигизмунда Августа и дочери… Юрия Радзивилла!
Также из текста следовало, что братья Барбары – родной Николай Рыжий и двоюродный Николай Чёрный – смогли даже тайно обвенчать сестру с наследником польского престола.
Дальше – больше!
В 1548 году Сигизмунд Старый умер.
Сигизмунд Август взошел на трон и потребовал признать свою супругу польской королевой. Но этому неожиданно воспротивилась его мать – Бона Сфорца…10
7 мая 1550 году в Кракове Барбару всё же короновали, но вскоре она заболела и 8 мая 1551 года неожиданно скончалась.
Полагают, к этому приложила руку могущественная Бона.
Однако Сигизмунд, безумно любивший Барбару, не смог смириться с невосполнимой утратой и вскоре решил вызвать дух покойной супруги. Естественно, при помощи алхимиков и магов…
По закону жанра во время спиритического сеанса он ни в коем случае не должен был касаться фантома, но не удержался – протянул навстречу любимой руки… В тот же миг в комнате что-то взорвалось, и присутствующие явственно ощутили гнетущий трупный запах…
Говорят, что с тех пор призрак не может найти себе покоя. Как правило, он появляется в Несвижском дворце ночью, в первом часу, и предупреждает о грядущих бедах…
На впечатлительного студента эта история произвела неизгладимое впечатление…
В ту ночь Плечову впервые привидится метущаяся фигура красивой молодой женщины, которую он, почему-то облачённый в тяжёлые княжеские доспехи, попытается обнять, но, когда, наконец, достигнет цели, изображение вдруг развеется, и он проснётся, явственно ощущая невыносимый запах вони…
С тех пор странный сон будет приходить к Ярославу едва ли не каждую ночь.
Однако мы сильно забежали вперёд…
12
К единственному работающему окошку кассы выстроилась огромная многоликая очередь – в основном из числа трудящейся молодёжи. Причём почти все собирались парами.
Отмучившись около часа, Плечов приобрёл-таки два вожделенных билетика на последний сеанс в последний ряд.
Что нам кино, лишь бы в зале было темно…
Трансляция картины закончилась поздно, но Ольга никуда не спешила (помните, – в понедельник у неё выходной!), транспорт не ходил, и Ярослав был вынужден через всю Москву провожать возлюбленную домой, а после – также пешком, возвращаться в своё расположенное неподалёку общежитие.
Поэтому подняться в семь часов утра оказалось совсем непростым, практически непосильным, делом.
Помогли однокурсники и в то же время «сожители» по общей комнатушке: Василий Петров, Владимир Филатенко и Алихан Букейханов.
Последний из них постоянно проживал в семикомнатной квартире на Большом Кисловском переулке у дяди – лидера какого-то влиятельного национального движения, в честь которого его и назвали родители, обосновавшиеся в столице недавно образованной Казахской Советской Социалистической республики11, но у влиятельного родственника внезапно возникли очередные серьёзные проблемы с советской властью, и племянник, чтобы не искушать судьбу, решил вернуться на законную жилплощадь в студенческом общежитии, где он был прописан.
Не особо церемонясь, друзья сбросили Плечова с железной кровати и выплеснули на его бедную голову кружку ледяной воды.
Только после этого Ярослав стал собираться на пары.
Опаздывать нельзя… Не дай бог, нарвёшься на старосту группы Николая Альметьева – тот не только прогул в журнале поставит, но и обеспечит добрый подзатыльник…
А рука у Кольки ох как тяжела, как-никак – мастер спорта, призёр первенства Союза по какому-то новомодному виду единоборств, культивируемому с недавних пор на военной кафедре Московского института физкультуры.
Конечно, можно попытаться «отмазаться», мол, писал всю ночь сценарий… по твоему же заданию, однако, провести Альметьева крайне трудно – тот каждого видит насквозь, любую малейшую неправду чует своим большим рабочим сердцем.
Лучше не зарываться, а то вылетишь из института, потом позора не оберёшься!
13
Первую пару Ярослав фактически проспал. Причём – с открытыми глазами.
А когда следом за сокурсниками потянулся на перерыв, то чуть было не столкнулся в коридоре с опиравшимся на лакированную трость высоким, слегка сутулящимся, мужчиной, нижнюю часть лица которого закрывала густая окладистая борода. Это был Фролушкин.
Назвать профессора старцем не поворачивался язык – ему не исполнилось и 57 лет, но для Плечова, как, впрочем, для всей молодёжной аудитории, и такой, не самый «почтенный» возраст казался запредельным.
– Ой, Фёдор Алексеевич, здравствуйте!
– И вы будьте здоровы, – буркнул философ, намереваясь без задержки продолжить свой путь, но навязчивый юноша не собирался так просто отпускать его.
– Простите, ради бога… Хочу представиться. Студент четвёртого курса Плечов, Ярослав Иванович. Имел честь посетить вашу прошлую лекцию.
– Понравилась?
– Очень.
– Приходите сегодня. В актовый зал. Начало – в пятнадцать ноль-ноль… А сейчас простите – спешу! Моё почтение! – Учёный отвесил аристократический поклон и, ускорив шаг, скрылся за углом.
– Спасибо! Обязательно буду! – вдогонку ему бросил Ярослав и помчался в буфет за любимыми пирожками с ливером – их всегда подвозили к десяти часам утра…
14
Тесный зал оказался забитым до отказа. Негде яблоку упасть.
Немного опоздавшему Плечову ничего не оставалось, как забиться в отдающий сыростью дальний левый угол и, уткнувшись носом в диковинную
