именно в это время дядькой царевича Федора становится Григорий Васильевич Годунов. Общими усилиями удается сосватать за Федора сестру Бориса Ирину. Итак, приблизительно в 1577 году Годуновы входят в число родственников царя. Дмитрий Иванович получает чин боярина, Борис становится сначала кравчим, а потом и боярином.
Следует отметить, что до этого с царской семьей пытались породниться Сабуровы. В 1571 году женой царевича Ивана стала Евдокия Богдановна Сабурова, но из-за отсутствия детей в 1575 году она была пострижена в монахини.
Возвысившись, Годуновы поручили монахам Ипатьевского монастыря в Костроме сочинить для них более престижную родословную. Так возникла легенда о татарском князе Чете, который якобы и был родоначальником Зерновых. Получалось, что Чет должен был выехать на службу к русским князьям в самом начале XIV или даже в конце XIII века, когда Золотая Орда пребывала в расцвете, а российские княжества — в упадке. Служить их правителям для татарина не имело никакого смысла. Но Годуновых это обстоятельство, видимо, не смутило, и легенда о Чете вошла в официальный родословец.
После воцарения Федора Ивановича в 1584 году Борис Федорович получил чин конюшего, который считался старшим среди бояр. Правда, в Боярской думе он занимал место ниже князей Мстиславских, Шуйских и дяди Дмитрия Ивановича. Бывший дядька Федора, Григорий Васильевич, стал боярином и дворецким. Боярство получили Степан Васильевич и Иван Васильевич.
Новое царское окружение тут же занялось ревизией казны и проверкой деятельности всех приказов. Однако когда из Казани пришли вести о восстании там поволжских народов, усмирять их был отправлен отряд под началом князя Д. П. Елецкого. Ему сопутствовали князь И. М. Барятинский, Р. П. Пивов, Н. П. Чепчугов и другие. Бориса Годунова среди них не было. Воеводам удалось схватить бунтовщиков, заставить их дать клятву верности царю Федору Ивановичу и для закрепления успеха с помощью местных жителей построить ряд крепостей: Уржум, Цивильск, Кокшайск и другие.
Все это свидетельствует о том, что патриарх Иов в речи на Земском соборе приписал Годунову такие заслуги, которых за ним не числилось. Особенно это относится к покорению Казани.
Не столь значительными были его успехи и во время русско-шведской войны 1590–1595 годов. Он принимал участие только в Ругодивском походе самого царя, находясь в составе Дворового полка. Его обязанности заключались в охране государя, и непосредственно в боевых действиях он, конечно же, участия принимать не мог.
При взятии Иван-города, Яма, Копорья и других городов, захваченных ранее Швецией, отличились Ф. И. Мстиславский, И. В. Годунов, Ф. М. Трубецкой, Б. Ю. Сабуров, Т. Р. Трубецкой, Д. И. Хворостинин и другие воеводы главных полков. Но многие из участников Земского собора вряд ли об этом знали.
Определенные заслуги были у Годунова лишь при отражении нападения на Москву в 1591 году крымского хана Казы-Гирея, хотя руководил обороной сам царь Федор Иванович, ведущим военачальником был Ф. И. Мстиславский, а Борис значился только его помощником — вторым воеводой Большого полка. Благодаря умелой стратегии царя крымцы даже не решились начать атаку и ушли в степи.
Многие представители знати, конечно, знали о том, что патриарх приукрасил боевые заслуги претендента на трон, но опровергать его утверждения никто не стал. Вопрос об избрании Бориса Федоровича на престол был, видимо, обговорен и решен заранее.
В речи Иова полностью соответствовали действительности лишь сведения о дипломатических контактах царского шурина. Он всегда выступал покровителем приезжавших в Москву иностранцев, особенно купцов. Те, естественно, сообщали о нем своим правителям. В результате королева Елизавета вступила с Годуновым в переписку, надеясь с его помощью добиться для английских торговцев больших привилегий. Обращался к нему и австрийский император, желая вовлечь Россию в антитурецкую коалицию. Свои просьбы каждый из европейских правителей подкреплял ценными подарками.
Однако царский родственник бьгл не таким уж всесильным, как пытался выставить себя в глазах иностранцев. К тому же царь Федор Иванович, узнав о личных инициативах Бориса, повелел дьякам Посольского приказа всю его переписку взять под контроль. В результате англичанам не удалось получить для себя новых льгот и преференций. Не вступила Россия и в союз с Австрийской империей, поскольку для нее было более выгодным торговать, а не воевать с Турцией. Следовательно, и дипломатические достижения Бориса Федоровича были весьма сомнительными. Но большинство избирателей не знали и об этом. Они верили патриарху и его утверждению о том, что именно Годунов установил мир в Русском государстве и своими деяниями способствовал его прославлению. 17 февраля они единодушно провозгласили единственного кандидата царем и великим князем всея Руси.
Избрание Бориса Годунова произошло удивительно гладко не только потому, что его сторонники все тщательно спланировали и организовали, но и потому, что русское общество было совершенно не готово к политическим баталиям: ведь раньше вопрос о государе решался внутри царского рода без какого-либо участия знати и народа. Многие избиратели, возможно, даже не предполагали, что имели право выдвинуть своего претендента на трон.
Сразу после избрания Годунова царем по всей стране начали рассылать грамоты с этим известием. К ним прилагалась речь патриарха Иова о достоинствах и заслугах нового государя. Все это зачитывалось в соборных церквах при большом стечении народа. Затем присутствующие были обязаны принести избраннику клятву верности.
В это время в Новодевичьем монастыре никаких изменений не происходило. Борис Годунов продолжал прислуживать сестре, не проявляя, казалось, никакого интереса к событиям, разворачивавшимся в столице. Приехавшим к нему представителям Земского собора он со смирением сказал:
«Мне никогда и на ум не приходило думать о царстве. Как я могу помыслить взойти на такую высоту, на престол моего государя, моего пресветлого царя? Теперь я думаю лишь о пресветлой душе праведного и беспорочного государя моего царя Федора Ивановича и скорблю об его безвременной кончине. О государстве же и о земных всяких делах следует промышлять святейшему патриарху Иову и боярам. Если же и моя работа где-нибудь пригодится, то я за святые Божии церкви, за одну пядь Московского государства, за все православное христианство и за грудных младенцев рад кровь свою пролить и голову положить».
Почему Борис не поспешил сразу же занять освободившийся престол? Думается, что причин тому было много. Во-первых, он знал, что других реальных претендентов нет, а значит, и торопиться не стоило. Во-вторых, Годунов собирался убедиться в готовности подданных ему служить. В-третьих, он желал показать всем, что нисколько не стремится к власти. В-четвертых, ему хотелось дать согласие на воцарение в обстановке помпезного торжества, чтобы все надолго запомнили это событие. Поэтому и на следующий день, 18 февраля, пришедшие в Новодевичий монастырь москвичи во главе с Иовом услышали от Бориса только отказ. 19 февраля пожаловали уже бояре и князья. Но и им было
