скомканные квитанции, ручки, тампоны и разный хлам, пока не нахожу визитку. Все еще стою на коленях на тротуаре, окруженная содержимым своей сумки, когда звоню Лео.
Идут гудки, и я грызу внутреннюю сторону щеки. Возьми трубку, возьми трубку, возьми трубку.
— Саксон, — раздается его голос, и моя грудь раздувается в большом, облегченном вздохе.
— Это он. Я его видела.
***
Я держу дверь открытой для полицейского, сопровождающего закованного в наручники мужчину, от которого волнами исходит запах алкоголя. Я следую за ними, в вестибюле участка, где явно меньше народу, чем когда я была здесь в последний раз. Однако флуоресцентные лампы и запах лизола остались прежними.
— Харлоу Харгрейв к детективу Саксону, — говорю я женщине-полицейскому, очевидно, дежурившей в приемной за стеклянной перегородкой. Она чавкает жвачкой и берет трубку, нажимая пару кнопок.
Я нетерпеливо постукиваю ногой. Кто-то отвечает. Я их не слышу, но она бормочет «м-м-м», прежде чем повесить трубку.
— Он сейчас выйдет, — говорит она с выражением чистой скуки на лице. Я едва не вылезаю из кожи от нервов, а она тасует бумаги так, словно мечтает быть где-нибудь в другом месте. Если бы она знала, зачем я здесь, то была бы больше воодушевлена.
Я, блять, нашла его.
Это он. Я знаю, что это он. Татуировка впечаталась в память, преследует меня каждую ночь, и она принадлежит человеку в черном костюме. «Заткнись», — шиплю я на испорченную часть своего мозга, которая указывает на что-то отдаленно сексуальное в этой ситуации.
— Лео, — я встаю и машу рукой. Он улыбается, когда видит меня.
— Мисс Харгрейв, прошу вас пройти за мной.
— Если мне можно называть тебя Лео, то и ты называй меня Харлоу, — я бросаю на него взгляд и ухмыляюсь.
— Хорошо, — уголок его рта поднимается, и в его взгляде появляется почти коварный блеск, отчего у меня в желудке творятся непонятные вещи. — Харлоу.
Я слегка отстаю от него, пока он ведет меня через камеры временного содержания, разглядываю худые, но все еще мускулистые плечи. Я смотрю на других детективов. Одни с любопытством смотрят на меня, другие уткнулись носами в толстые папки. В воздухе витает какое-то волнение
Он проводит меня в комнату для допросов и закрывает дверь. Эта комната отличается от той, где я была раньше. Для начала, здесь есть окна, выходящие на улицу, и еще одно, выходящее на камеры. Должно быть, он заметил мой взгляд, потому что говорит:
— Могу опустить жалюзи, если будет комфортнее.
— Нет, все в порядке, — он жестом показывает на маленький круглый стол в центре комнаты, и мы оба достаем стулья и садимся. Еще одним отличием является ковровое покрытие. Наши стулья бесшумно скользят по ковру с низким ворсом, а не скрежещут, как металл по бетону.
Он достает из кармана диктофон, а также небольшой блокнот и ручку. Ставит диктофон в центр стола и щелкает по нему.
— Не возражаешь, если буду записывать? — я качаю головой, внезапно ощущая скорее нервозность, чем волнение. Все это кажется таким зловещим, как дежавю, когда он говорит: — Хорошо, расскажи, что произошло. Начни с самого начала.
Я рассказываю ему все с того момента, как проснулась. Опускаю часть о жизни на мусорной свалке. Детектив Саксон производит впечатление человека, который содержит дом в чистоте. Сомневаюсь, что найду у него хоть пылинку. Он ошалеет, если узнает, как я живу сейчас. И по какой-то причине меня волнует его мнение.
— …и тогда я позвонила, — заканчиваю я.
— Он тебя видел? — Лео щелкает ручкой, а я шаркаю по ковровому покрытию, покачивая ногами.
— Не думаю.
Он кивает головой и потирает нижнюю губу — мой взгляд фиксируется на этом движении — но он ничего не говорит. Просто кивает и снова щелкает ручкой с задумчивым видом.
— Ну…? Его арестуют или как? — нарушаю я молчание.
Он упирается предплечьями в стол и наклоняется вперед. Говорит тем же тоном, что и в прошлый раз, когда разговаривал со мной, как с пойманным кроликом.
— Дело вот в чем, Харлоу. Человек, которого ты видела, — Кэш Фокс. Он владеет «Персиком», «Лисьим логовом» и разными другими заведениями в городе, — от этих слов у меня кожа покрывается мурашками. Зная, что серийный убийца без зазрения совести живет своей жизнью на публике, управляя бизнесом. Ради всего святого, он был боссом Бет.
— Разве это не здорово? У него есть связь с Бет и местом преступления, — мои ладони начинают потеть, когда Лео прикусывает губу, словно тщательно обдумывая, что он собирается сказать дальше.
— Это все косвенные улики. Да, связь есть. Именно поэтому мы уже рассматривали его алиби, когда ты вспомнила о татуировке. Но мы все еще застряли на том же месте, где были раньше.
— И что это за место? — мое горло сжимается, и я умоляю себя не плакать. Этот разговор идет совсем не так, как я думала.
— Ты всего лишь свидетельница, которая что-то видела, но его алиби доказывает, что это невозможно, — я будто падаю с огромной высоты. Все нервы, адреналин, волнение, предвкушение и эйфория сегодняшнего дня внезапно исчезают, оставляя меня в свободном падении.
— Что? Нет, мы должны что-то сделать. Я видела его, Лео. Я, блять, видела его.
Это я лежала на тротуаре, когда мою лучшую подругу резали, не в силах ничего сделать.
Ничего. Я ничего не сделала.
Только запомнила каждую линию этой проклятой татуировки.
— Что это за алиби? Оно не правдивое. Это он, должен быть он, — мне не нравится, как отчаянно я говорю, но еще больше не нравится то, что Лео говорит дальше.
— Я не имею права обсуждать эти детали.
Мое тело вибрирует от ярости.
— Ты издеваешься надо мной? — я огрызаюсь. — Я пережила худшую ночь в своей жизни, а ты «не имеешь права обсуждать» что-либо со мной? — я встаю, готовая к штурму, если этот придурок скажет еще одну идиотскую вещь.
— Я уже рассказал тебе больше, чем следовало, Харлоу, — напряжение немного рассеивается, когда он извиняющимся тоном произносит мое имя. — Ты не должна знать, что Фокс является подозреваемым, не говоря уже о деталях его алиби.
— Но, но… — я провожу руками по волосам, мои мысли летают вокруг, как чертовы комары летом. — Как он объяснит эту татуировку? Это не может быть кто-то другой.
— Любой адвокат защиты, поверь мне, Фокс может позволить себе самого лучшего, и будет утверждать, что вы встречались с Фоксом раньше, и твой мозг неправильно запомнил детали, смешав воспоминания из-за травмы. Показания свидетелей, особенно если речь идет о травмирующем инциденте, как известно, ненадежны. Нам нужны неопровержимые вещественные
