— метнулась за ней Каролина.
— Дела-а-а, — протянул я и следом глухо добавил: — Да, жизнь — действительно замечательный режиссёр.
— Михаил, что произошло? — вошли в коридор сёстры Астафьевы, которые, кажется, выпили больше всех. Обе девушки слегка покачивались и глупенько улыбались.
— Варвара-а пронеслась через весь за-ал и выскочила-а из кафе. А следом за ней Каролина-а. Что ты им тут показа-ал? — растягивая слова, спросила Виктория, стрельнула взглядом на мою ширинку и добавила: — Своего воробышка-а?
— Нет, орла не показывал, — отрицательно покачал я головой и решительно сказал: — Всё, закругляемся. Пора покидать это славное местечко. Чую, Варвара и Каролина не вернутся.
— А что случилось-то? — тревожно спросила Дарья, выглядящая чуть трезвее сестры.
— Потом как-нибудь расскажу, — проронил я и вышел из коридора.
— А поехали-и в нашу квартиру. Там и расскаже-ешь, — ударил меня в спину весёлый голос Виктории.
Я проигнорировал его и нашёл мрачным взглядом официанта, обслуживающего наш столик. Надо бы выяснить во сколько обошлось наше застолье. Думается, что цена, мягко говоря, не хилая, а платить мне. Не стану же я трясти деньги с сестёр Астафьевых? Поэтому встаёт логичный вопрос… А человеку с одной почкой так же комфортно жить, как и с двумя?
Глава 3
К счастью, Дымова заранее внесла депозит, который покрыл стоимость нашего застолья. Эта новость изрядно обрадовала меня, так что кафе я покинул в сносном настроении. Астафьевы же ещё раньше укатили с личным водителем.
На улице к этому моменту пошёл мелкий, противный дождь, напоминающий холодные слёзы. Капли стучали об крыши домов, автомобили, купола зонтиков и падали на мостовую, собираясь в лужи.
Однако позеленевшие от времени медные часы на башне показывали, что время всего лишь приближалось к девяти часам.
Как-то рановато ехать домой. Может, стоит наведать того простолюдина? Как там его? Александр Смертин, кажется? Адрес я его помню, так что стоит посетить его и договориться о татуировке, чтобы к понедельнику он уже был готов. Да, так и сделаю.
Цапнув кем-то забытую на карнизе газету, я прикрыл ею голову и быстрым шагом двинулся в сторону метро, проклиная про себя мерзкую погодку. Да ещё она довольно быстро выдула из меня весь хмель. В метро я уже спустился практически трезвым и несколько станций хмуро смотрел в одну точку, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Благо желудок меня всё-таки не предал. Успокоился. Посему я без эксцессов выбрался из метро, оказавшись далеко не в самом хорошем районе, облюбованном рабочими.
Вокруг высились красные, кирпичные трёхэтажные дома с мутными окнами, часть из которых оказалась заколочена досками. Входные двери были обшарпаны, стены испещрены трещинами, а улицы изобиловали глубокими ямами, заполненными мутной водой, смешанной с нечистотами.
— Что-то мне моя идея уже не кажется такой хорошей, — прошептал я себе под нос. — Но возвращаться не солоно хлебавши как-то не хочется.
Смахнув с носа дождевую каплю, я пошёл вдоль домов, поглядывая на немногочисленных местных жителей, не побоявшихся дождя. Заросшие щетиной, с серыми от тяжёлой работы лицами и с потухшими глазами. Они порой провожали меня тусклыми взглядами. А я старался не привлекать ничьего внимания. И вот таким макаром добрался до покосившегося дома с побитым ржавчиной номером тринадцать. Тут-то и живёт Смертин.
Я вошёл внутрь, поморщился от запаха тухлятины, поднялся по рассохшимся ступеням на второй этаж и постучал в хлипкую дверь.
— Кто там? — донёсся из квартиры хриплый голос Смертина.
— Михаил, тот, что студент.
— А-а-а, надумали-таки татуировку сделать, сударь? — обрадовался парень и следом зашёлся в надсадном кашле.
— Ага. Детали обговорить надо. Дед дома?
— Нет, в больнице он. Я немного денег отыскал — и отправил его лечиться, — открыв дверь, проговорил бледный Смертин, чьё костлявое тело скрывала заляпанная майка.
С последней нашей встречи он обзавелся густой синевой под глазами. Его скулы ещё больше заострились, а на губах блестела слюна. Но в глазах полыхал живой огонь, не угасший под напором болезни.
— Благородный поступок, — оценил я, понимая, что парню и самому бы хорошо обратиться в больницу, а он благородно потратил деньги на деда.
— Спасибо за похвалу, сударь. Так какую татуировку делать будем?
— А где гарантии, что ты в таком состоянии не напортачишь?
— Да вот вам крест! — горячо выдохнул Смертин и перекрестился. — У меня рука набитая. Хотите, прямо сейчас нарисую то, что попросите? У меня как раз бумага с карандашом на столе лежат.
— Ну, давай, — решил я.
— Проходите, милости просим, — парень посторонился, пропуская меня внутрь убого обставленной комнатушки с дощатыми полами, топчаном в углу и единственной свечой, горящей на столе.
— Благодарю, — кивнул я, слыша за растрескавшимся шкафом отчётливый мышиный писк.
— Чего уж там… — махнул рукой Смертин и снова начал сильно кашлять, прикрыв руками рот. Его аж скрутило в три погибели, и на глазах выступили слёзы. А когда он откашлялся, то с вымученной улыбкой проговорил, потирая солнечное сплетение: — Ох, будто бесы нутро раздирают. Ладно, сдюжу. А вы присаживайтесь вот на стул, а я сейчас нарисую чего скажете.
— Волка нарисуй, — решил я и с кривой улыбкой добавил: — В овечьей шкуре.
— Будет сделано, — кивнул Смертин, плюхнулся на табуретку, вооружился огрызком карандаша и стал шустро выводить линии.
Мой взор принялся следить за его действиями, а в голове настойчиво крутилась какая-то мысль, словно в диалоге с парнем было что-то важное. Но что это может быть? Я начал мысленно просеивать наш разговор и вдруг поражённо открыл рот. Смертин сказал, что его нутро будто бесы раздирают. А мне недавно досталось рунное заклятие, позволяющее обнаруживать бесов, терзающих человека!
А что если мне прямо сейчас провести эксперимент? Подопытный есть. И ему мой опыт точно не повредит, а вот помочь авось и сможет. И я был совсем не против помочь Смертину. Признаться, его характер меня подкупил. Я даже собирался всучить ему задаток. Хороший задаток, чтобы он смог купить себе медицинские препараты.
— Уважаемый, — обратился я к Смертину. — Отложи карандаш. Я вижу, что никакая болезнь не способна заставить дрожать твою руку.
— Это верно, — улыбнулся парень. — Мастерство, как говорится, не пропьёшь. Хотя у меня по мамкиной линии был дед-кузнец. Так он к старости даже подкову сковать уже не мог. На
