порядке импалнты первой помощи, но у тебя же теперь есть суперспец, которому ты доверяешь», — появилась Альта и мне стало понятна причина ее долгого отсутствия. Оказывается, в ней взыграла профессиональная гордость и обида, что при выборе улучшений я с ней не посоветовался.
Сил спорить с антланткой не было. Да и зачем спорить с очевидными вещами? Были бы у меня деньги, я бы однозначно и себе и всей команде купить медицинские импланты, стабилизирующие состояние организма. И происходящее как раз наглядный пример их необходимости, мое сознание под перегрузкой балансировало на краю обморока.
Сколько продолжалась эта пытка, я не знаю. Время текло странными рывками, даже сердце мое работало в рванном темпе, то ускоряясь, то, кажется вообще забывая биться.
Навалившая на грудь тяжесть исчезала неторопливо. Сначала я перестал чувствовать, как скрипят мои ребра, потом начал дышать без усилий. Муть в голове прояснилась, и я увидел своих бледных, хватающих ртами воздух, товарищей.
— Все живы?
— Мне нехорошо. Я уже пожалела, что взяла самый дешевый тариф, — пискнула Энн.
— Что ты сделала⁈
— Сэкономила. Нам перед вылетом за отдельную плату могли вколоть специальные препараты. Или траекторию задать с меньшей перегрузкой.
— Чего⁈ Ты сэкономила⁈ А у меня чуть башка не лопнула! — бесновался примотанный к креслу Ян.
— Ты же хотел повеселиться⁈ Вот и отрывайся на всю катушку! — огрызнулась Энн, — ой, мамочки!
Перегрузка сменилась на невесомость. Капсула вышла на высшую точку в своей траектории и теперь неслась к земле в свободном падении.
— Меня сейчас вырвет! — жалобно сообщил Ян.
— Терпи! — приказал я. Еще не хватало, чтобы остатки его завтрака в тесной капсуле начали летать.
— Я… надолго меня не хватит…
— Энн! Приказываю — если в следующий раз тебе захочется позаботится о наших финансах, посоветуйся сначала со мной.
— Меня тоже мутит, — пожаловалась девушка.
Пытка невесомостью окончилась, едва за бортом капсулы заунывно заныли приводы. Хоть я и первый раз путешествовал таким диким способом, однако я догадывался, что это выдвигаются крылья, которые должны были перевести наше падение в управляемый полет. Траектория цилиндра стала более пологой. Вернулась сила тяготения и даже возникшая вдруг тряска ситуацию не усугубила.
— Все, отбой тревоги. Меня больше не тошнит, — объявил Ян.
— Как же мы рады, — едко ответила Энн.
Однако обрадовалась она рано. Цилиндр использовал самый недорогой вариант приземления. И самый некомфортный. В очередной раз мы услышали шуршание механизмов, вслед за которым последовал мощный хлопок.
— Держитесь! Это парашют! — догадался Божко.
И тут нас тряхнуло так, что в глазах снова потемнело. Затем последовала качка из стороны в сторону, и Ян начал опять жаловаться, что он завтрак таки не сможет удержать. Приземлилась аэрокапсула довольно мягко, перед поверхностью сработали реактивные движки, погасившие инерцию.
— А знаете, что в этой ситуации самое противное? — произнес я, пока мы дожидались вскрытия капсулы.
— Куда уж может быть противнее-то? — с трудом проблеял Ян.
— Может. «Манта» осталась в Дарвине. И обратно мы тоже полетим на аэрокапсуле, — произнес я, а мои спутники застонали, представляя себе эту веселенькую поездочку.
Нас наконец отмотали от кресел и выпустили из цилиндра.
— Ну вот и добрались до цивилизации, — произнес я выбравшись из капсулы.
Вечерело и на фоне темневшего неба хорошо были видны бесконечные башни со светящимися окнами. Сидней был классическим городом-агломерацией с населением в тридцать миллионов человек. Муравейник, венец технологии градостроения, где все подчиненно эффективности и практичности. Восемь жилых небоскребов, выстроенных квадратом вокруг промышленного комплекса — стандартный квартал таких городов. Сидней в экономическом плане был жемчужиной лена Елагиных, дававшей до трети всего дохода. И если раньше меня бы встречал мэр города со свитой, то сейчас это была лишь горстка рабочих, суетившихся вокруг аэро.
— Ваши лошадки? — кивнул на «Скарабеев» один из них, — вам надо получить эшелон для передвижения. Иначе с площадки не выпустят.
Проблемы с трафиком в крупных агломерациях решались просто. Во-первых, омеги где жили там и работали. Там же и развлекались, лечились и учились — городские ячейки-квадраты для этого и создавались. А во-вторых, для любого передвижения вне ячейки требовалось разрешение. Оно регистрировалось и учитывалось в дорожном трафике и желающие прокатиться по городу получали согласованный маршрут. Причем с жестким лимитом времени.
Глава 4
Энн в Сети зарегистрировала наш маршрут и несла небольшую оплату за использование общественных дорог. Нам предложили купить билет на аэрокапсулу обратно до Дарвина со скидкой в двадцать процентов. Я понимал, что обратного пути, кроме как на аэро, для нас нет. Перевозка «Скарабеев» по тоннелям монорельса выйдет дорого, про авиасообщения можно вообще не вспоминать. Но я чисто психологически не был готов сразу после полета покупать билет на еще одно такое же безумное приключение.
У подключенного к Сети Божко перед глазами маячила виртуальная стрелка, выведшая нас на виадук. Высоки были башни города-муравейника, стандартные жилые кирпичи зданий были все как на подбор по сто десять этажей каждый. Но наш широкий путевод на шесть полос в каждую сторону все равно пролегал над ними. Несмотря на вечер, движение на мосту было очень плотным, причем «Скарабеи» заметно выделялись на фоне остальных средств передвижения. Овальные, вытянутые яйца, друг от друга отличала лишь окраска корпусов. Омегам конечно рассказывали, чем одно поколения этих смешных машинок отличались друг от друга. Как по мне — они были абсолютно одинаковым ширпотребным барахлом.
С виадука каждые пятьсот метров шли ответвления в город. Названий улиц на указателях не было. Только номера. В агломерациях использовалась простая система для нумерации улиц — для параллельных использовались четные числа, для перпендикулярных — нечетные. У омег не было героев, в честь которых назывались бы широкие проспекты. И не зачем им их было иметь — омеги, как и их автомобильчики, были продуктом конвейерным. Лишенным индивидуальности. Это позволяло нещадно их эксплуатировать и не опасаться за то, что в их среде начнутся волнения.
Агломерации приносили бешенные деньги. Тот же Сидней был жемчужиной в короне Елагиных, город приносил до тридцати процентов всех доходов наших владений. И странно было ощущать на его улицах себя гостем. А не хозяином.
Резко вильнув к поверхности виадук вывел нас на загородную трассу. Здесь количество машин сильно уменьшилось. Жителям агломерации незачем выбираться за ее границы. Им там просто нечего делать. Поэтому и дорога сузилась до одной полосы.
— Нам далеко? — из-за отсутствия подключения к Сети, я был вынужден как слепой щенок ехать за Теодором. Зато я проверил имплант связи. Чтобы не вызывать подозрений мы облачились в обычные пустынные костюмы, а добытое в тайнике оружие и снаряжение упаковали в багажные отделения трициклов. Облаченные в «Муруганы» путники вызвали бы слишком много вопросов.
— Минут двадцать где-то, — услышал я как будто бы тихий шепот в ответ. На самом деле имплант передавал голосовое сообщение от Божко прямо в мозг, минуя уши.
Вдоль трассы тяжелая техника копала циклопические котлованы — фундаменты будущих жилищно-производственных ячеек. Дела у Ома видимо идут хорошо, раз он затеял расширение агломерации. Граница города обрывалось резко. Никаких пригородных частных районов — сразу пустыня. Это в небольших городках, типа Дарвина народ может заниматься собственным небольшим бизнесом и жить в частных домах, в агломерациях же все население работает на крупные корпорации.
Еще вылетая в Сидней, маршрут мы проложили не до самого монастыря, а до придорожного мотеля поблизости. Несмотря на то, что монастырь находился на моей земле, я никогда не посещал его в прошлом. Дела церковные меня мало интересовали — евгеники платили за аренду земли и меня это полностью устраивало. Так что перед визитом нам надо было провести разведку.
Мы сняли три двухместных номера. Один для меня и один для Энн. Ян и Теодор заселились в третий. Номера были связаны между собой межкомнатными дверями и в среднем номере мы устроили штаб. Совещались недолго, вариантов действий у нас было немного, да и Энн выдвинула свою кандидатуру в добровольцы.
— Одна пойду. И не спорьте. Во-первых, на одинокую девушку, которая бродит вокруг монастыря обратят меньше внимания. Во-вторых, из вас разведчики никакие…
— А из тебя? — Ян усомнился в профессионализме Энн.
— А я хотя бы теоретически подкована. И оттачивала свое искусство на практических занятиях.
Я не стал спорить, что у меня любого опыта, связанного с боевыми операциями, девать некуда. Надо девчонке дать себя проявить.
— И потом — я не одна, — к плечу
