меня возникли сомнения в том, что я еще хочу этого. Мне кажется, слишком тяжелая затея для развлечения, хоть это и относительно невысокий пик.
— И правильно, — кивнул головой я. — Там, наверху, я бывал. Ничего интересного, честно. Обзор — это да, но единственная фишка обзора с вершины — возможность обозревать в любую сторону. В остальном же не очень важно, смотришь ты на долину у подножия с трех километров или с четырех, разница невелика. Вообще, чтоб ты лучше поняла — это атавистический инстинкт. Человек всегда стремится занять более высокий наблюдательный пункт, чтобы своевременно обнаружить опасность вроде идущего по следу хищника. У меня его нет, потому что я сам как раз и есть тот хищник. Я не испытываю иррациональной любви стоять в самой высокой точке чего-либо. Если ты вычеркнешь из своего списка пункт про формальное покорение вершины — то просто погулять в горах на безопасных обустроенных маршрутах и полюбоваться панорамой без риска схватить отек мозга можно и чуть пониже. Вот прямо тут мне вполне себе комфортно и уютно. Как в старые добрые времена, только лучше, потому что здесь уже не осталось ни волков, ни враждебных племен. Захотели погулять — пошли, устали — вернулись в отель. И гулять по горизонталям куда романтичнее, ибо на вертикальном маршруте ты будешь постоянно думать не про романтику и красоту, а про то, на что бы поскорее усадить свою уставшую задницу.
— Наверное, ты прав, — согласилась Войс, — покорять вершину для галочки — больно трудоемко и нерационально. Ты эту гору тоже знаешь?
— Ага. Женский Вигвам — так ее когда-то называли люди здешних племен.
— М-м-м… Похоже, ты сможешь поведать мне много интересного об этих местах, да?
— Не сомневайся.
Эхо прошлого
И мы пошли гулять по самому безопасному маршруту. От гида мы отказались, нам только вручили брошюрку с обозначением маршрутов, а еще мы обзавелись кое-каким снаряжением вроде специальных ботинок с шипами, ручных палок и ранцев с утепленными спальными мешками и аптечками. Хороши только ботинки, все остальное довольно примитивно, для восхождения не самое хорошее подспорье, но для туриста, находящегося ниже «профессиональной» высоты — куда не стоит подниматься без подготовки, снаряги и проводника — сгодится.
На этом настоял я.
— Твои предки, — сказал я Войс, — обходились без всего этого, но не потому, что оно им было не нужно, а потому, что такого тогда не было вообще. А еще они были местные. Привычные. И поверь, что никто и никогда не забирался на высоту без серьезной на то причины, к тому же мы сейчас находимся на высоте, куда причин забираться обычно не было. Чтоб ты понимала, уже вот сюда, на этот уровень женщина могла подняться только в одном случае — если ее преследовал кто-либо. Нынешний прогресс, все эти обустроенные маршруты, ограждения, горные приюты — все это сделало местность менее опасной. Но это не парк даже для меня, что уж говорить о тебе.
— Ах, ну я не переживаю, у меня же есть проводник из местных, — хихикнула Войс.
До вечера мы прогулялись по окрестностям, и Войс, к моему удивлению, выдержала это лучше, чем я думал.
— Да, не парк, — сказала она, когда мы сидели, взявшись за руки, на камне у ограды на краю, — но все-таки, тут круче. Есть некая романтика в том, чтобы сидеть так высоко, слушать пение ветра и смотреть вниз, в пропасть у ног, где раскинулись долины, луга, поселки… Вот бы попасть в какое-то место, где до нас вообще никто никогда не бывал…
Я усмехнулся.
— Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал… На которых никто не бывал. Слова из песни, но она на русском, на английском не «играет», переводчик песен я такой себе. Но, кажется, автор той песни был не одинок в своем мнении. Знаешь, насчет «никто никогда» помочь не могу, но завтра, если хочешь, я покажу тебе тут одно место, особенное для меня. Километров шесть вокруг склона и немного выше. Совсем немного. Не думаю, что там будет маршрут, но путь я знаю. Если не было каких-то кардинальных изменений горы — практически безопасно, хоть местами придется поднапрячься. Но никаких пропастей, лавин, узких карнизов и так далее.
— Вау, — сказала Войс. — Звучит очень интригующе.
Вечером мы сидели на веранде ресторана, попивая кофе и созерцая панораму.
— Знаешь, я тут подумала, — меланхолично сказала Войс, — мы вместе уже не первый день, а ты так и не спросил, как меня на самом деле зовут.
Оп-па… Да, мой просчет… но плевый.
— Я зову тебя так, как ты сама представилась, — пожал плечами я. — К тому же, ведь и ты тоже не спросила, как меня на самом деле зовут. Я-то представляюсь Владиславом, но ты же понимаешь, что с моей точки зрения это такой же псевдоним, призванный скрыть мою настоящую личность, как и твой псевдоним «Войс». Так что мы оба зовем друг друга по кодовому псевдониму.
— Ладно, подловил, и как же тебя на самом деле зовут? — улыбнулась она.
— Если я сейчас скажу свое имя вслух — часть народа обделается, часть побежит в ужасе прочь, а остальные попрячутся под столы. Даже не знаю, в какую группу попадешь ты. А как на самом деле зовут тебя?
— Ага, щаззз! — Войс показала мне язык. — Ты у нас такой скрытный, а свое имя тебе возьми да скажи? Раз так — будем, как раньше.
Я только пожал плечами: как угодно.
* * *
Утро выдалось теплым и безветренным, так что мы преспокойно двинулись на поиски моего секретного места. Взяли пару термосов кофе, сэндвичи и барбекю — и вперед.
Места порой узнать не совсем легко, но я нахожу нужные тропы. Местами они протоптаны и огорожены, местами перебираемся с уступа на уступ. Вначале я взбираюсь, потом втаскиваю Войс.
— Слушай, а почему эта гора называется «Женский Вигвам»?
— Точно не знаю. Возможно, потому, что меньше.
— А вон та?
— Вигвам Каменного Хозяина. Ну или Шалаш.
— А что, у здешних жителей были вигвамы?
Я пожал плечами.
— Без понятия. Я могу переводить с языка на язык только при условии, что знаю оба одновременно. Все эти горы, с точки зрения тогдашнего моего племени, были шалашами,
