Шахиншаха. Хвала Аллаху! Так же как благодаря растущей с каждым часом удаче Шахиншаха — год за годом, месяц за месяцем, неделя за неделей и день за днем — становилось очевидным завоевание стран, возделывание земель, безопасность на дорогах, снижение цен, так и толпы народа — тюрки, таджики, воины, торговцы, муллы, дервиши и прочие — приходили из семи климатов10, и касались челом мольбы порога мира, и обретали успех духовный и мирской. Среди прочих из пределов Кашгара явился Ходжа Муин, воплощение святости. Он был сыном Ходжа Хаванд Махмуда, сына Ходжа Абд-ал-лаха, известного как Ходжаган Ходжа11, родного сына сокровищницы наставлений Насир-ад-дин Ходжа Убайд Аллаха12. Ходжа Хаванд Махмуд13 славился среди братьев и ос-
тальных [членов] семьи замечательными качествами и нравственной чистотой. В пору своей юности, познав обычные науки, он поставил стопу на стезю изгнания, и объехал Ирак и Хорасан, и явился в Шираз. Овладев наукой медицины в школе ученого века, мауланы Джалал-ад-дина Даввани14, отправился в Самарканд и затем, во времена неурядиц в Мавераннахре, уехал в Туркестан и Моголи-стан. В пору восхода солнца удачи Его Величества Гити-ситани Фирдус-макани (Бабура) Ходжа пришел из Турфана15 в Кашгар. Оттуда поехал в Агру, чтобы принять участие в собраниях того монарха [Хумаюна], и здесь его окружили почестями и удостоили главного места на собраниях. Во времена изгнания из Индии приехал в Кабул и поселился там. У него было два сына. Первый — Ходжа Касим, а второй — Ходжа Муин. Последний при жизни своего почтенного отца отправился в Кашгар, и там с ним обходились с уважением. Абд-ар-Рашид-хан, сын Султан Саид-хана, поднес Ходже рудхана-и санг-и яш.аб[(1, повсеместно известный как санг-и-яшм (река яшмы). Ходжа, узнав, что репутация его сына Шараф-ад-дин Хусейна поднялась весьма высоко, в том же году воспользовался намерением [совершить] паломничество (хаджж) 195
для посещения (каабы) святого порога (Двора Акбара) и направился в Индию. Шараф-ад-дин Хусейн поспешил из своего владения в Нагоре навстречу и прибыл с ним ко Двору. Когда же достиг территории Агры, множество военачальников, повинуясь указанию Его Величества, выехали навстречу ему, и, едва тот приблизился к городу, Его Величество Шахиншах выступил, чтобы приветствовать его. Этим актом уважения он навеки прославил Ходжу. Со всем почтением препроводил его в столицу, и отвел почетное жилище, и обходился с ним со всем расположением, какое владыки выказывают дервишам. Ходжа поднес редкие товары из Хиты (Китая) и Кашгара. Длительное время отец и сын были осыпаемы милостями.
Одним из предостерегающих событий стало бегство от Двора мирзы Шараф-ад-дин Хусейна. Давний обычай Божественно великих и проницательных правителей — привлекать к себе сердца дервишей и их сыновей. И они проявляли эту склонность, что оказывалась то губительным дурманом, то прохладным вином, то
знаком почтения к предкам таких людей, а то средством проверить их истинный нрав. Если на эту историю взглянуть очами справедливости, то мудрому и зоркому сердцем станет очевидно, что милость, выказанная Шахиншахом к сим отцу и сыну, имела в основе оба мотива. Таким образом, обстоятельства, сопутствующие удаче Его Величества, в скором времени сорвали покров с лика деяний мирзы Шараф-ад-дин Хусейна, и его истинная никчемность и пустота стали очевидны для человечества. Когда Господь, охранитель мира, желает очистить пространство [вокруг] верховной власти от порочных и темных сердцем и заполнить его искренними и преданными, нежданно складывается положение, какое не создать при помощи тысячи приготовлений. Лицемеры собственными стопами покидают порог удачи и отправляются в небытие. Таков был плохо закончившийся путь мирзы Шараф-ад-дин Хусейна: под влиянием повергающего человека вина мира он не остался тверд на ногах, а оставил [надлежащее ему] место, и мысли безумия и печали проложили путь в его голову. 23 михра, Божественного месяца [5 сафара 970 г.х.] (5 октября 1562 г.), он из-за подозрений и внутренней греховности, к коей имела склонность его природа, бежал от святого порога, что есть прибежище великих семи климатов, и поспешил в Аджмир и Нагор, свои джагиры. Некоторые нашли хронограмму этого события [в словах] шах сафр (970 г.х.).
Когда об этом неблаговидном поступке доложили Его Величеству, тот безгранично удивился и поразился. Хотя, осведомившись о причине сего у доверенных слуг и спутников Шараф-ад-дина, не открыл ничего нового — всё ту же внутреннюю порочность и повреж-196 денный рассудок. Он [Акбар] частенько упоминал, что питал намерение наставить мирзу, однако ограниченные способности последнего оказались не в силах выдержать сие, и тот спешно уехал, и таким образом обнаружилась его истинная природа. После этого Его Величество Шахиншах постановил, чтобы один из его верных слуг был назначен в провинцию Нагор, в противном случае опьяненный сын Ходжи по наущению льстецов посеет там раздор и вдохнет неприязнь [к Акбару] в сердца жителей. Поскольку возвысить достоинство верных — значит вознести стяги верховной
власти, а повергнуть клику неблагодарных и смутьянов — значит
охранить остальной люд, что вверен Господом, тем, кто темен сердцем, светильник руководства на пути, Его Величество Шахиншах возвел Хусейн Али бека, сына Вали бека Зул-кадра, благородного слугу, славного своей проницательностью и полезными качествами, в достоинство хана и передал ему джагир мирзы Шараф-ад-дин Хусейна; и, дав ему ценные наставления, он послал его в Нагор, бывший обиталищем и оплотом мирзы. Некоторое число верных, таких, как Исмаил Кули-хан, брат Хусейна Кули, Мухаммад Садик-хан, Мухаммад Кули Токбай, Мирак Бахадур и прочие, были назначены ему в подмогу. Его Величество заметил, что забывчивость и заблуждения присущи роду людскому, и если мирза пробудится от сна небрежения и устыдится своего поведения, с ним следует обойтись с царскими милостями и привезти назад ко Двору. Но если же изберет неблагодарность и недостойные замыслы, то пусть будет наказан так, чтобы это послужило предупреждением для остальных. Хусейн Кули-хан отослал свою семью в крепость Хаджипур17, и подготовился к выполнению этой важной задачи, и направился в Нагор. Когда сопутствуемая удачей армия прибыла, у мирзы не осталось времени поднять мятеж, задуманный им. Из необходимости он вверил крепость Аджмира Тархану Диване, бывшему его доверенным слугой, и отправился в Джалаур, который подчинил ранее, и там ожидал [удобного] для себя случая. Царские силы подошли к Аджмиру и осадили крепость, дабы расчистить путь для дальнейшего продвижения. Тархан Дивана действовал мудро и, заключив соглашение, вступил в царское войско. Хусейн Кули-хан передал крепость надежным мужам и двинулся далее. Шараф-ад-дин Хусейн мирза, повернувшийся спиной к
