собой какие-нибудь узкие джинсы. Обычно я направляюсь в главный дом, когда здесь становится шумно — по приказу Ройса, — так что я успокаиваюсь на том факте, что мне не придется слишком долго отмораживать свои сиськи.
— Они не так уж и плохи.
— Конечно, они… — говорит девушка, стряхивая пепел с кончика своей сигаеты. Она выставляет руку перед собой. — Я-Индия, а ты? — спрашивает она, и я перевожу взгляд с ее лица на ее руку. Я не из тех, кто заводит друзей. Это не потому, что я не хочу, это потому, что никто не хочет со мной дружить. Никогда не понимала, почему, и к тому времени, когда Слоун поняла, что я странная, было слишком поздно, мы уже были друзьями.
Я беру Индию за руку в свою.
— Мне нравится это имя. Люди говорят, что я наполовину похожа на индейца. Мне говорили это всю мою жизнь, так что теперь я как бы говорю людям, что у меня есть бабушка и дедушка из Индии. Заставляет меня чувствовать себя крутой.
Индия смеется, ее голова откидывается назад, прежде чем ее глаза встречаются с моими.
— Да, я вроде как это вижу. У тебя загорелая кожа, темные волосы и… — Она наклоняется ко мне ближе, пока кончики наших носов не соприкасаются. — Какого цвета у тебя глаза?
Я немного отступаю на дюйм, несколько сбитая с толку ее вторжением в мой пузырь.
— А, зеленый. Меня зовут Джейд.
— Ух ты! Это классное имя!
— Ну, мы можем поменяться, — мои руки ныряют в карманы толстовки, мои глаза смотрят на пламя. Музыка громко льется из-за моей спины, и мне не нужно поворачивать голову, чтобы понять, что происходит. Тики-бар будет в полном разгаре, включатся волшебные фонарики, и граффити, которые Ройс нарисовал на стене скалистых гор, будут выставлены на всеобщее обозрение, чтобы все могли полюбоваться. Мои глаза взлетают к искусству, все оттенки зеленого цвета. Лайм, лес, океан, бирюза, нефрит. Цифры 2000 помечены шрифтом граффити. В тот год, когда я родилась и была принят в семью Кейнов. Я не думаю, что кто-то еще замечает важность этого, кроме Орсона и Шторма. Каждый раз, когда я вижу это, мое сердце пропускает несколько ударов. Никогда не было и тени сомнения в том, что я значу для Ройса, а я для него. Любовь есть любовь, но когда она безусловна, она на всю жизнь.
— Ни в коем случае, ты подходишь своему имени. Итак, что ты здесь делаешь? — спрашивает Индия, выпуская дым на песок. — Не обижайся, но ты тоже выглядишь немного моложе, чем все остальные здесь.
Как только я открываю рот, Орсон кладет руки мне на плечо и грубо сжимает.
— Герцогиня, ты заводишь друзей?
— Оно и есть, — ухмыляется Индия Орсону. Вот где это происходит. Они приходят в восторг, потому что видят моих братьев, а затем внезапно я возвращаюсь в нормальное состояние, и мы с Слоун остаемся вдвоем. Большинство девушек моего возраста-оппортунистки. Они видят моих братьев и решают, что те им нравятся больше, чем я.
Индия вытирает руку и с дружеской улыбкой протягивает ее Орсону.
— Я-Индия.
Орсон искоса смотрит на нее как раз в тот момент, когда Ройс и Шторм подходят к нему сзади.
— Орсон.
Все они проходят через встречу с Индией, и я наблюдаю, как ее глаза бегают по сторонам, не интересуясь ни одним из моих братьев. Странно, подумала я про себя. Не то, что обычно происходит.
Может быть, Индия другая?
Костер разгорается, как раз в тот момент, когда Ройс проскальзывает рядом со мной, обнимая меня за талию. Он утыкается носом в изгиб моей шеи, балансируя своей красной чашкой в другой руке.
— Мммм, ты всегда так хорошо пахнешь? — Его голос глубокий, вибрирующий по моей коже и поражающий каждый нерв на своем пути наружу.
— Значит, они тебе нравятся, немного постарше? — Индия поднимает бровь, глядя на нас двоих.
— Что? — Мои глаза расширяются от ужаса. Я отталкиваю Ройса от себя. Он хихикает так громко, что его голова запрокидывается назад. — Нет! Он мой брат.
На лице Индии мелькает замешательство.
— Действительно? — Уголок ее губ кривится, не от отвращения, а от шока.
— Да, приемный брат, но все равно брат.
— Молочный брат — синоним лазейки, просто говорю, — поддразнивает Ройс, дерзко высовывая язык.
Я закатываю глаза.
— Не обращай на него внимания, он явно пьян. Или под кайфом.
Ройс смеется, как раз когда Аннет подходит к нему сзади, ее руки обвиваются вокруг его шеи, когда она наклоняется.
— А ты? — спрашивает меня Индия, склонив голову набок. — Ты пьешь или куришь?
— Нет, — отвечает за меня Ройс, сверля меня взглядом. — Она слишком молода.
Я стискиваю зубы. Дело не в том, что я не привыкла к его властной натуре, или что я не привыкла к тому, что он проделывает со мной одно и то же дерьмо каждый раз, когда мы веселимся, но каждый раз, когда он это делает, это истощает мое терпение.
— Ей пятнадцать, а не двенадцать. — Индия закатывает глаза, и прежде чем я успеваю возразить Ройсу, в моей руке оказывается красная чашка, алкоголь выплескивается через край, проливаясь на мою руку. — Один не причинит тебе вреда, и ты знаешь, что получила его от меня, а не от какого-то сомнительного ублюдка в баре.
Ройс наклоняется вперед, чтобы взять чашку из моих рук, когда я отстраняюсь от него, с вызовом приподнимая брови.
— Знаешь, она вроде как права. Я имею в виду, в какие неприятности я действительно могу попасть, когда у меня здесь все трое моих больших, чрезмерно заботливых братьев, чтобы отпугнуть всех?
— Герцогиня… — предупреждает Ройс, сжимая челюсти.
— Оставь ее в покое, — скулит Аннет, целуя Ройса в шею. — Все равно никто ее не тронет. — Она смеется, но Ройс отбрасывает ее руку от себя.
— Ройс, только один раз, и я не спрашиваю разрешения. — Я с вызовом прищуриваю глаза. Я знаю, что он хочет драться, и, будучи Ройсом, он бы не отступил от этого ради того, чтобы все смотрели. Ему насрать. Но прежде чем он успевает сказать что-нибудь еще, я поворачиваюсь к ним обоим спиной и смотрю на Индию.
— Итак, — бормочу я, потягивая — как я предполагаю-бурбон с колой, но также не очень заинтересованная в выпивке теперь, когда моя точка зрения высказана. — Почему я никогда не видела тебя на одной из них?
Индия хихикает, но ее лицо вытягивается прежде, чем она успевает его скрыть. Я наблюдаю, как тепло от палящего пламени окрашивает оранжевым оттенком ее в остальном бледные щеки.
— Наверное, я новенькая. Вообще-то я начинаю свой выпускной год в понедельник. Не слишком взволнована этим.
Поставив свою полную чашку на песок, я кутаюсь в свою толстовку.
— Стоун-Вью не так уж плох. Это примерно равносильно Хогвартсу, только все магглы, а вместо
