Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
потом начинают сильно чесаться и кровоточить.
— Расскажи подробнее, — попросил он меня, — что именно ты почувствовала?
— Это было похоже на удар по голове, мир стал кружиться, а голова болела всё сильнее и сильнее, — я старалась вспомнить каждое ощущение.
Да, головная боль — это первый признак, что чума уже пришла за тобой. Но ведь это не всегда так, иногда голова болит просто из-за погоды или недосыпания и многих других вещей. Я часто сталкиваюсь с головной болью из-за ночных кошмаров и сильной тревожности.
— Если почувствуешь что-нибудь ещё, то сразу говори, пожалуйста.
Я кивнула и ушла в свою комнату переодеться. Сняв тёплую тяжёлую уличную одежду, вернулась в удобное широкое домашнее платье из лёгкой темной ткани, на которой незаметны пятна от еды, но они там точно есть.
С семьёй мы весело проводили время за едой, обсуждали, что произошло за последние дни и как изменилась погода на улице. Отец рассказывал о животных на ферме и что через месяц я смогу покататься на лошади, так как ей стало лучше, и она наконец здорова.
Хозяин фермы всегда рад меня видеть, он добродушный старичок и давно не седлает своих лошадей, да и у него нет сил следить за скотом, поэтому мой папа всегда рядом с ним и во всем помогает. Я стабильно раз в неделю хожу с ним на ферму, гуляю с прекрасной Делли — эта лошадка уже не молода, она очень красивого белого цвета, я с ней вижусь уже много лет и надеюсь, что останусь с ней до самой ее смерти. Лошадь дорога моему сердцу и сейчас она мой единственный друг.
— Сейчас нужно осторожнее гулять в лесу, — тихо сказал папа и я вернулась обратно в разговор из своих мыслей.
Что-то произошло? Не про того ли это парня, которого я сегодня встретила?
— Что случилось? — спросила мама, опередив меня.
Папа склонился над столом ближе к нам, со стороны может показаться, что мы затеяли что-то недоброе и шепчемся об этом так, чтобы никто не узнал. Бояться сказать что-то лишнее дома не странно, ведь даже у стен и полов могут быть уши. Никому и ничему нельзя доверять.
— В соседней деревне недавно был уничтожен весь скот и умерло пару людей.
Мама зажала ладонями рот в тихом ужасе.
— Что произошло? — воскликнула я, но потом тише повторила свой вопрос.
Мурашки побежали по коже от любопытства и страха, что это может случиться и с нами.
— Дикие звери стали чаще выходить из леса и нападать, если верить официальной версии, — прошептал отец и продолжил есть мясной пирог так, словно мы сейчас говорили о милых бабочках, а не об убийствах.
Деревня Форри находится совсем близко к нам, она является дорогой к остальным городам. Наш же дом находится на отшибе — с одной стороны огромный непроходимый лес, с другой вода, и с третьей — Форри. Если к ним повадились голодные звери, то мы в большой опасности. Мы находимся так далеко от всего мира, что никто и не вспомнит о приграничной деревушке без названия, никто не заметит, если она исчезнет… А если заметят, то всем будет всё равно.
— К зиме постараюсь окружить дом забором повыше, — папа погладил по голове Сифну ползающую на коленях у нас под стульями.
— Я помогу, — мама коснулась щеки отца и нежно поцеловала его в губы.
То, как она смотрит на него — всегда вызывало во мне слезы. Я не могла не проникнуться их любовью. Родители бывало ругались, но никогда не задевали чувств друг друга, они осторожны и бережно относятся к их союзу.
После того, как мама родила Сифну — ее здоровье подкосилось, первую неделю она не могла даже встать. Отец всегда был рядом, он укладывал ребенка спать, помогал маме приподняться и покормить сестру, сам готовил нам и спал сидя рядом с постелью жены на случай если ей срочно что-то понадобится.
Отец поставил маме ночной горшок и выносил его. Он плакал каждую ночь, когда мама кашляла. Проверял дышит ли она, каждый раз, когда та проваливалась в глубокий сон. Мы оба тогда сильно переживали, но я даже не могу представить силу их любви друг к другу.
Маме тридцать шесть лет, а отцу сорок, они вместе выросли, вместе провели всю эту жизнь. Расставались они лишь на год, когда мама в свои восемнадцать уехала вместе с бабушкой в столицу. Бабушка рисовала картины леса. Она наполняла их магией. Смотря на ее рисунки, мне казалось, что лес дышит через ее краски. Бабушка умерла уже очень давно, но ее картины до сих пор висят где-то в столице у людей, купивших их. Мама и бабушка могли остаться жить в Бьюфеше, но они этого не хотели, поэтому вернулись назад. Бабушку с мамой всегда тянуло ближе к лесу словно магнитом. Я понимаю их, меня этот лес тоже тянет.
Каждый день, когда я смотрю в окно и вижу высокие деревья, я хочу бежать туда не задумываясь. Хочу касаться мокрого утреннего мха босыми ногами, лежать в траве и лазать по елям взбираясь выше и выше.
Давно я так не делала. Раньше мне всё это легко давалось, сейчас я боюсь простудиться и не рискую собой.
Пока я летала в своих мыслях, я не заметила, что постоянно чешу свою шею и руки, обратила внимание, когда настолько сильно задела кожу, что почувствовала боль. Подняв ладонь к глазам — увидела кровь.
— Мам, у меня что-то на шее? — спросила я и наклонилась к ней.
Оторвавшись от разговора с отцом, она внимательно взглянула на меня.
— Дорогой… — шёпотом произнесла она.
Папа подскочил так, что стул упал и чуть не задел сестру и та начала плакать от испуга.
Он осторожно смочил тряпку в настойке лесных трав аликорника* и земнивинки*, после чего начал осторожно протирать мои раны.
Мне не нужны были объяснения, что же там такое… Я понимала, что это не прыщ и не какая-то сыпь. Это магическая чума. Моя головная боль, лёгкая дрожь в теле и эти пятна — лишь начало. Я заболела.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
