мной в ту луну, когда мне сравнялось двадцать шесть сезонов. В Мидгарде вообще мало кто знал день своего рождения, даже с сезоном можно было ошибиться. Особенно если рождаешься близко к Ночи Обновления. Поэтому сложно было определить свой возраст. Но я точно знал, в какую луну сезона появился. Я выспрашивал у Старого бога в детстве, и он припомнил, когда родители принесли меня в клан. Мне едва сравнялась седмица, потому рассчитать момент появления на свет не составило труда. И вот в четвертую луну начала моего двадцать седьмого сезона я узрел смерть своими глазами.
Сущность была гораздо старше, чем я видел до этого. Мы долго искали ее, потому что она непостижимым для меня образом ускользнула от нас, будучи ребенком. Обычно Верховный Бог точно знал, в каком из миров появится сущность в следующий раз, но природу этого знания так и не открыл мне. Предыдущая сущность умирала, и ровно через девять лун после этого в одном из четырех миров являлась на свет следующая. Обычно мы изучали родовые грамоты нужного периода. Детей всегда было не слишком много в подходящее нам время. Повелитель объяснял это тем, что сущность забирала все энергетические потоки мира и в тот день многие младенцы и матери умирали в родах. Мы искали всех детей и проводили нехитрую проверку, как в самый первый раз в саду мира Яви. Это всегда срабатывало, ни единой осечки.
Но в этот раз что-то пошло не так. Верховный не знал, в каком из миров появилась сущность. Это случилось впервые, но далеко не в последний раз. Повелитель говорил, что порой сущности удается обхитрить даже его. В такие моменты мне становилось особенно страшно и я с особой горячностью погружался в нашу миссию. Если сущность может обмануть самый сильный разум во Вселенной, то что же это за коварное чудовище такое?
Мы исследовали вдоль и поперек Явь, Мидгард и Новое Царство все последние десять сезонов, но сущности нигде не было. С удивлением Верховный признал, что, возможно, на этот раз сущность явилась в мире Империи. Это было странно: до этого она там не появлялась. Я полагал, оттого, что Империя была любимым миром Верховного (это никогда не произносилось вслух, но догадаться было несложно). Чудовище слишком боялось Главного Бога и избегало дорогого для него места, но почему-то не в этот раз.
Мы нашли ее уже почти вошедшей в пору. И она сопротивлялась. О-о-о, на самом деле она готовилась к встрече с нами. И я осознал, почему важно находить сущность ребенком.
Она скрывалась еще два года, а когда мы наконец загнали ее в угол на небольшом судне в теплых водах Империи, она дала нам бой. Конечно, ее человеческая оболочка была слаба. Не вошла еще в полную силу, поэтому победили мы ее без особого труда. Точнее, сразил повелитель, я лишь принял на себя управление лодчонкой, но отчетливо слышал, как она ругалась на имперском наречии, пытаясь противостоять Верховному Богу. И когда трезубец пропорол ей живот, я не выдержал и обернулся на миг.
Острые зубья пригвоздили ее к деревянной палубе. Повелитель возвышался над телом сущности, но выглядело это не как победа добра над злом. Показалось, что лицо его исказила чудовищная гримаса злорадства. Сущность же на последнем издыхании со свистящим звуком вобрала воздух в грудь и плюнула кровавым сгустком прямо в лицо богу. Умирая, она выдавила нежным голосом, в котором слышались слезы:
– Поверь мне… когда он… узнает… тебе…
Но договорить ей не хватило сил, она затихла на полуслове, смотря застывшим взглядом в голубое небо. Слезы, скатившиеся по ее щекам, упали на стертые доски и запрыгали по деревянной палубе, переливаясь разными оттенками. Я поспешно отвернулся, но этот образ словно выжгли на внутренней стороне моих закрытых век. Сущность не выглядела опасной. Она казалась… беззащитной.
– Ох-хо-хо, – простонал Верховный, и, обернувшись, я увидел, как он тяжело оседает на палубу. – В этот раз пришлось непросто. Теперь ты видишь, мой мальчик, почему нельзя тянуть с уничтожением сущности.
– Да, повелитель, – я ответил чуть поспешнее, чем следовало. – Она становится тем опаснее, чем дольше живет.
– Ты совершенно прав, мой мальчик, – проговорил Верховный у меня за спиной, когда я снова вернулся к управлению судном. – Но это тяжело в любом случае, независимо от возраста сущности.
Мы молчали некоторое время. Почему-то я был рад тому, что мне не нужно смотреть в глаза Верховному Богу прямо сейчас. Я размышлял и с каждой новой мыслью и сомнением укреплялся в вере, что мы делаем правое дело. Я – человек, что видел несколько проявлений сущности, знает о ее коварстве и всех способах, которыми можно сыграть на жалости, – раз за разом, хоть и на мгновение, попадался на уловки чудовища. Что уж говорить о неподготовленных людях. Повелитель был совершенно прав, что начал готовить меня с детства и вел к этой миссии постепенно. Так я мог сохранять здравомыслие, отслеживать все свои сомнения и возвращаться на верную дорогу. Такое под силу лишь человеку, который сталкивается с сущностью годами и учится противостоять ей раз за разом.
Но стоило Верховному отвлечься, как я наклонился и подобрал кристаллы, в которые обратились слезы сущности. Даже самому себе мне сложно было объяснить, для чего. Но с тех самых пор, если приходилось видеть, как умирает сущность, я брал ее слезы. Перед смертью она плакала всегда. Вновь и вновь я обещал себе, что смогу удержаться и не трогать их. Но каждый раз меня ждал провал.
Стыд и чувство вины за свою слабость были так сильны, что я проникся святой верой в порочную силу сущности и принялся исполнять свой долг с небывалым до этого рвением. Повелитель был доволен мной. Я постигал новые способы выслеживания, без устали разыскивал претендентов на роль сущности, быстро улавливал ритм жизни родителей и самой сущности, чтобы поймать самый удачный момент для уничтожения. Повелитель иногда стал отправлять меня на мелкие задания в одиночестве. Но убивать я не мог, был не готов. Верховный не давил, повторяя десятилетие за десятилетием, что отнять жизнь – даже у такого страшного существа – не так-то просто. И я почувствую, когда буду готов.
Больше всего меня смущала даже не смерть сущности как таковая, а нередкие сопутствующие жертвы. Мы старались, чтобы никто не пострадал. Но некоторые родители, особенно матери, были слишком привязаны к сущности. Верховный убивал их лишь в крайнем случае, когда им удавалось пробиться сквозь замедленное время. Это случалось нечасто, но случалось.
