неизвестным.
— Господи Боже! — когда навязчивые посетители нас покинули, Пруткова прошлась туда-сюда по палате и горестно вздохнула: — Какой-то дурдом. И курить хочется… Послушайте, Пепеляев, вы же видите — нам тут не дадут поговорить спокойно. А и вам, и мне очень хочется во всем разобраться. Верно?
— Да, — выдохнул я, пытаясь справиться с вновь накатившей на меня злостью. — Разобраться хочется. Ничего не понятно.
— Как вы себя чувствуете? — участливо поинтересовалась она.
— Кажется, лучше, чем за последние несколько лет, — честно признался я.
— Хм! Неудивительно. Вы ведь дракона убили… Сущность высшего порядка! Убили же? — глаза этой женщины стали похожи на стволы крупнокалиберных пулеметов.
— Понятия не имею, — я взялся за голову. — Что-то такое помнится, какой-то белый дракон, раненый. Какой-то голос. Какая-то палка у меня в руках. Он просил, чтобы я убил его! Что все это значит? Я думал — у меня бред, если честно.
— Могу вообразить, — кивнула Наталья Кузьминична. — Черепно-мозговая травма, сильнейшая контузия… Вы прибыли сюда в беспамятстве, по сути — в коме! Земские врачи не знали, что с вами делать, военные маги-целители — были бессильны. Кстати, почему это? Ну, это уточним. Но вы сбежали! Выскочили со второго этажа и рванули в лес! А потом охрана вас обнаружила среди выгоревшей поляны, в окружении драконьих костей. А обследование показало, что вы — здоровы. Как должен быть здоров двадцатипятилетний молодой мужчина, который служил в Поисковом батальоне и, соответственно, подходил по группе годности. Представляете?
— Не представляю, — гнать правду-матку было, кажется, лучшим вариантом в моем случае. Или — не гнать вовсе. — Но если это привело к тому, что я выздоровел, шевелю руками и ногами, разговариваю с вами, и если мне дадут поесть — то ситуация в целом меня устраивает.
— А вы оптимист, Пепеляев! — хохотнула она. — Давайте так: вы напишете отказную от госпитализации, а я вас отвезу в отличную кафешку — пообедать. А потом подброшу домой, в Вышемир. Мне как раз придет ваше полное досье, и мы обсудим, как нам быть дальше…
— Вот так запросто? — я попробовал закинуть удочку на будущее. — Но убийство дракона… и все дела… Это ведь не каждый день случается, да?
— Дракона? Это вы про Сущность? Потому я и здесь, потому я и здесь… В ваших интересах не быть запертым в жутких опричных застенках, верно?
— Очень даже верно, — кивнул я. — Мне застенки не очень нравятся, я больше природу люблю.
— А в моих — и в наших, в государственных интересах — держать вас под контролем. При этом — подальше от аристократических родов и других, скажем так, интересантов… Поищем разумный компромисс. И не сверкайте на меня глазами, Пепеляев. Мы с вами сейчас в одной лодке. Я — ваш опричный куратор, деваться некуда. Соглашайтесь!
— Если дадите мне нормальную одежду и обещаете, что накормите — я не против. Я ведь черт знает, сколько провел времени прикованным к кровати в качестве овоща, а тут — однако, здравствуйте! Здоров и полон сил! Одни плюсы, сами понимаете. Еще и накормить обещают, и женщина за меня расплатиться хочет — это у меня впервые.
— А-а-атлично! — радостно прохрипела Пруткова. Все-таки ее голос — это что-то с чем-то, у меня даже в горле засвербело. — Лидочка! Принесите Георгию Серафимовичу одежду и позовите доктора, пациент выписывается!
* * *
Глава 3
Торг
Огромный, сочный шмат среднепрожаренной говядины с помидорками «черри» и молодой картошечкой, золотистой, ароматной — что вообще может быть лучше? Я впился в бифштекс зубами и заурчал от удовольствия.
После того, как последние два месяца я ел в основном детское питание, больничный «нисчемушный» суп и пил одну водичку — это было на самом деле райское наслаждение. За такое счастье я готов был смириться с магией, драконами, наглыми Радзивиллами, курящей крепчайшие папиросы Натальей Кузьминичной и всеми прочими странностями, произошедшими со мной с момента, когда мои ребятки из одиннадцатого «бэ» покинули палату. Новая реальность? Другой мир? Если мне сейчас принесут пятьдесят грамм виски, употребив которые я не останусь без почек — то пусть будет новый мир! Как сказал тот голос…
— ТЫ НЕПЛОХО ДЕРЖАЛСЯ И ВЫПОЛНИЛ ОБЕЩАНИЕ! - проревел мой невидимый собеседник. — И ЭТА НОВАЯ ЖИЗНЬ И НОВЫЙ МИР — ТВОЯ НАГРАДА. ДРАКОН УМЕР, ДА ЗДРАВСТВУЕТ ДРАКОН!
Я и виду не подал. Ну — голос. Ну, страшный. Охота ему реветь — пускай ревет. Это всяко менее дерьмовая штука, чем миафасциальный болевой синдром и его обострение во время выпускных экзаменов в школе. Можно и потерпеть. Терпеть чужой рев довольно просто, если сожрал почти полкило мяса — и никакой лютой изжоги, и вообще — желудок, кажется, готов принять еще столько же с большим удовольствием. Вот уж правда: оценить что-то по достоинству можно, только потеряв это…
Когда я был маленький, мой дед говаривал: «Ешь, пока рот свеж». Только сейчас врубился, что это значит.
— Что, в армии таким не баловали? У меня прямо сердце радуется от такого твоего аппетита! — почти по-матерински посмотрела на меня Наталья Кузьминична и затянулась папиросой, а потом выпустила густой табачный дым из ноздрей и прохрипела: — А я вот кофе выпью. По-ордынски, на песке… О, а вот и файлик с вашим досье прислали… Ах, черт, мы же в земщине, здесь не Сеть, а семь казней египетских! Пока загружу — полжизни пройдет…
Вдруг она поднесла руку к уху и лицо ее изменилось:
— Да, Иван Иванович! Слушаю… — похоже, там располагалась мини-гарнитура, наушник — что-то вроде того. — Ка-а-акой артефакт? Но где мы сейчас… Ах, Радзивиллы? Не-е-ет, это не может быть совпадением! У меня есть одна мысль, сейчас догрузится файл, и я вам ее смогу или подтвердить, или — опровергнуть. Нужно буквально пару секунд.
Ее глаза расширились, она посмотрела в экран своего планшета, и я тоже туда заглянул, изогнув шею. И увидел свою физиономию! Молодую, рыжую, можно даже сказать — интеллигентную, слегка потрепанную, с темно-карими глазами и явными следами недосыпа. Без бороды и с короткой армейской стрижкой. Это точно был я! Я!
Я, а точнее — мой разум, моя душа — что угодно, по чьему-то велению, по чьему-то хотению оказался в альтернативной версии молодого себя в альтернативной версии
