оставалось два шага, серебристая гондола в центре развернулась лотосом, и в его центре стала видна человеческая фигура, затянутая в нечто, напоминающее рыцарские доспехи.
Иннокентий остановился.
– Привет! Я капитан Лобов, группа спецопераций. С кем имею честь?
«Рыцарь» не шевельнулся. По его плечам пробежали бледные в свете дня искорки, раздался бесстрастный мужской голос, почти фальцет:
– Вы на территории военного заповедника. Находиться здесь небезопасно. Прошу покинуть район.
Тарас подошёл к «родичу». За ним Итан и остальные.
– Сначала объясните, что это за заповедник, кто вы, что произошло, какой сейчас год и что за селение в километре отсюда.
– Вы общаетесь с дежурным оператором зоны контроля. В настоящее время идёт двадцать первый год с момента окончания Евровойны. Селение рядом – древний арехологический комплекс Луганск. Прошу покинуть заражённую зону.
– А имя у тебя есть? – не выдержал Ларин.
– Сорок седьмой.
– Это робот, – тихо сказал Иннокентий. – Я так и предполагал. И я примерно знаю, в каком мы реале. В сто первом тоже был ландшафт с такими же следами бомбардировок. И радиация.
– Значит, укропы пуляли по Луганску радиоактивными снарядами так густо, что земля до сих пор напичкана урановыми сердечниками и фонит?
– Не думаю, что от снарядов радиация повысилась бы до такого уровня. Очевидно, было применено ядерное оружие.
– Эй, сто сорок… какой ты там, говоришь? Сорок седьмой? Почему здесь повышен радиационный фон?
– Украинские нацисты ударили по луганскому району «грязной» бомбой. Радиус заражения почвы – около четырёхсот километров. Нынче это заповедная зона с комплексом памяти жертв войны.
Путешественники ошеломлённо переглянулись.
– «Грязная» бомба? – неуверенно повторила Лавиния.
– Можно сказать, не настоящая атомная, – сказал Ларин. – Если бы взорвалась настоящая, от Луганска вообще бы ничего не осталось. А так по большой территории разбросало радиоактивные материалы. – Михаил выругался. – Вот же бандерлоги поганые!
– А наши что же? – мрачно спросил Шалва. – Утёрлись и обозначили новые красные линии?
«Рыцарь» промолчал, и Иннокентий повторил вопрос:
– Российские силы ответили?
– Да, – коротко подтвердил кибер под номером сорок семь.
– Неужели бахнули «Сарматом»?! – охнул Ларин. – И развязали… как ты там говорил – Евровойну?
Он имел в виду новейшую российскую ракету со множеством ядерных боеголовок, способную одним ударом уничтожить пол-Европы.
– Ответно была развёрнута операция «Антидот», – тем же бесстрастным тоном сообщил «рыцарь». – В результате чего был освобождён ряд городов до Одессы, Харьков и Краматорск. Вмешалась Польша, затем прибалтийские страны, Румыния и Болгария, но все потерпели поражение. Атомное оружие российской стороной не применялось.
– Слава богу! – проговорила Снежана с дрожью в голосе.
– То есть поляки всё-таки полезли на нас, – проворчал Ларин. – А Украина осталась Украиной?
– Только треть, столица – Львов. Центральная и восточные части отошли к России. Восстанавливаются.
– А что досталось Польше?
«Рыцарь» не ответил, и Иннокентий объяснил его молчание:
– Это робот, он отвечает только на прямые вопросы. Дежурный сорок семь, прошу уточнить, в каких границах находится Украина.
– Западная часть довоенной, – ответил «рыцарь». – От Ивано-Франковска и границы с Румынией до Львова. Собственно Республика Украина занимает треть прежней территории до линии Сумы – Ужгород.
– Польше что-нибудь досталось? – ещё раз спросил Ларин.
– Отлично! Не зря мы били нациков! А куда делся президент Зе?
– Президент Украины был убит своими телохранителями, война прекратилась.
– Слава богу! – повторила Снежана, привлекая к себе стоявшую рядом побледневшую Лавинию. – Я была уверена, что этим всё и закончится.
По доспехам «рыцаря» снова пробежали искорки.
– За вами пришлют транспортную платформу, – сказал он. – Ждите.
– Как долго ждать? – поинтересовался Иннокентий.
– Ответ не в моей компетенции. Я передал известие о вашем появлении в Федеральное управление охраны заповедника.
– Где оно находится?
– В Мариуполе.
– Сколько вашей платформе нужно времени, чтобы добраться до Луганска?
– Зависит от профиля платформы. Вас восемь человек, будет послан куттер, ему потребуется час.
– Хорошо.
Лепестки лотоса, внутри которого сидел «рыцарь» (Тарас вдруг подумал, что там может уместиться только половина туловища пилота, а следовательно, это и в самом деле искусственный механизм), сошлись, превращая его в металлическое яйцо. Этажерка плавно пошла вверх, исчезла в пелене облаков.
– Интересно, что это за техника? – произнёс Ларин, ни к кому в особенности не обращаясь.
– Антигравитационная, наверное, – сказал Шалва.
– А нам надо ждать, когда за нами прилетят? – осведомился Ларин. – Что мы скажем охране заповедника?
– Есть идея, – очнулся Итан. – Нам всем надо научиться переходить из реала в реал с помощью кюар-кода. Поможешь, братец?
Иннокентий оценивающе посмотрел на спутников, почесал затылок.
– Попробую, однако не уверен, что у вас получится.
– По-твоему, мы такие тупые? – прищурился Ларин. – Сначала перенёс в эту радиоактивную ловушку, а теперь издеваешься?
– Не имел намерений, – покачал головой Иннокентий. – Так получилось. Просто запомнить кюар под силу не каждому, это совершенно объективно.
– Ну да, ты же у нас творческая личность, супермен? А мы лохи?
– Ты всё-таки Дублин, Кот, – проворчал Шалва. – Чего прицепился к человеку?
– Всё зависит от способностей вашей памяти, – пожал плечами Иннокентий, не обидевшись на выпад Михаила, у которого почему-то испортилось настроение.
– Начинай, – сказал Тарас.
Сгрудились вокруг «восемьдесят восьмого Лобова».
Итан отошёл, уже владея технологией перехода. Ларин, потоптавшись на месте, присоединился к товарищам.
Иннокентий достал чёрно-белый прямоугольничек, с обеих сторон которого были напечатаны кюар-алгоритмы – тестовый и действующий.
– Запомните главное, – сказал владелец. – Алгоритм не является ключом в полном смысле этого слова. Он дополняет, меняет и оптимизирует структуру вашего мозга, увеличивает его объём, кодирует память и психику таким образом, что мозг начинает входить в резонанс с пронизывающим всю Вселенную потоком «квантовой запутанности». После чего, настроив себя на переход в соседний реал, можно просочиться сквозь мембрану потенциального барьера, разделяющую варианты копий.
Солоухин фыркнул.
Посмотрели на него.
Сержант смущённо переступил с ноги на ногу.
– Математика и физика – это не для меня.
– И ты Дублин! – грубовато отозвался Штопор.
Сержант не обиделся:
– Не всем же становиться академиками, кому-то и ассенизатором надо работать.
– Разве ты ассенизатор?
– Конечно, раз вычищаю нацистскую грязь и вшивоту.
– Запоминайте! – Иннокентий повернул прямоугольник вверх стороной с чёрными уголками.
Замолчали, созерцая узор точек.
– Положи на пенёк, – посоветовал Тарас. – Тут не одна минута понадобится.
Нашли пень в леске, расселись вокруг.
Тарас привёл себя в боевой режим, сосредоточился на узоре, вбивая в память расположение завитков. Это состояние требовало энергии и терпения, но в конце концов через несколько минут стало казаться, что рисунок врезался в память как вырезанный в камне. Капитан закрыл глаза, усилием воли удерживая его перед собой.
– Кажется, я запомнил…
– Скажи «рок»!
– Рок! – вслух повторил Тарас.
Рисунок на карточке позеленел, становясь объёмным.
– Молодец, – улыбнулся Иннокентий. – Признаю «родича». Только в следующий раз вслух произносить
