светлыми (и подобное возможно). Живые статичными не бывают, одинаковыми — тоже.
— И вы не устаете их убивать, — предположил Женька, чувствуя на языке и в душе тоскливую горечь.
На этот раз Дарителла действительно удивилась — ему не могло показаться.
— Темных — непременно, — сообщила она. — Когда они сами намерены убивать и перекраивать мир под себя. Люди тоже маньяков ловят, не так ли? Но не всех же подряд.
— Да ладно? — Женька покосился на кружку и выпалил: — И в ней не яд?
— Что?.. — Дарителла моргнула, по лицу прошла тень, а глаза, полные вечернего неба, начали наполняться полуночной синью.
— Разве не это следующая твоя фраза? — спросил Женька, уже практически уверенный в собственной правоте: — Мол, никому еще не удавалось вернуть метаморфа, начавшего преображение в зверо-тварь, снова в человеческую форму? Кроме библиотекарей, способных кого угодно убедить в чем угодно? А потом ты сказала бы, что тебе жаль, но библиотекари — враги всех сверхов и хотят беды. А…
Он замолчал, перебитый громким лязганьем упавшего на пол подноса. Колоть кружку Дарителла не пожелала, а подносу так и так ничего не сделается, зато эффект достигнут: звук оказался тонким и громким, ударил по ушам; Женька хватанул ртом вмиг похолодевший воздух, закашлялся и умолк.
— У меня просто нет слов! — воскликнула Дарителла и несколько раз хлопнула в ладоши. — Браво!
Затем она развернулась, вышла и аккуратно прикрыла за собой дверь, оставив Женьку в растрепанных чувствах. Шло время, ему становилось лучше телесно — видимо, снадобье начало действовать — и паскудно на душе. Стыд накатывал волнами, но еще хуже было осознание того, что он все испортил — собственноручно! У него просто сдали нервы: слишком много сил израсходовал, наверное, вот и поддался каким-то невесть откуда возникшим в голове бредням. И что делать теперь? Бежать за ней? Вымаливать прощение? Он готов, вот только куда? И как теперь смотреть в глаза не только Дарителле, но и Некру? Обидев одного некроманта, он плюнул в душу всем.
Сколько он так просидел, Женька не помнил, затем встал и поплелся в коридор, а потом — на свой пост, поскольку работу никто не отменял. К тому же следовало разобраться, что стряслось и насколько это серьезно. Возле стола у входа, с которого исчез пузатый самовар и вазочки со съестным, зато появилась кипа бумаг и письменные принадлежности, толпилось немало народа.
— Цел? — спросил Эд, не поднимая лица от листа. — Садись. Пиши.
— Чего именно?
«Заявление об уходе? Неужели Дарителла успела дать распоряжение на этот счет»? — подумал он и сильно обрадовался, что не произнес этого вслух. Почти сразу его за шкирку ухватил здоровенный метаморф и зарычал в самое ухо:
— Ну?! Че стоишь, ушами хлопаешь?! Я троих потерял.
— Глазами, — машинально поправил Женька и направился к столу.
— Че?!
— В отличие от вас, люди двигать ушами не умеют.
Наверное, не стоило давать выход раздражению, но иначе не получалось. Женька сел за стол, покосился на Эда, на удивление ловко и эстетически красиво выводящего каллиграфически-правильные литеры перьевой ручкой.
— Ох ты ж… боже мой, — пробормотал метаморф, вытащил из внутреннего кармана пиджака ручку шариковую, на первый взгляд довольно дорогую, и протянул Женьке. — Только поскорее, прошу. Можно даже, как врач в городской поликлинике рецепты записывает — каракулями.
Женька кивнул, дав себе мысленного пинка. В отличие от него, полностью виновного в своих злоключениях, сверхи, в одночасье потерявшие друзей и близких, были совершенно не при чем.
— Слушаю.
— Я, Виктор Старинский…
Из времени Женька выпал. Метаморф, продиктовав заявление, ушел и ручку назад не потребовал. Видимо, решил не мелочиться. Женька же попросту забыл вернуть, поскольку место метаморфа заняла заплаканная ведьма с косым рваным шрамом на щеке. Затем — хмурый колдун, четко и скрупулезно продиктовавший, где именно и с кем находился во время выплеска. Он никого не искал, просто спешил донести до глав Ордена и Гильдии, что не имеет к произошедшему никакого касательства.
Между двойняшками-кошками, исполнявшими во время случившегося акробатический номер под куполом местного шапито и потому не пострадавшими, но на многое насмотревшимися (они до сих пор держались за руки, будто боялись друг друга потерять) и ведуньей в порванном платье, именно сегодня приехавшей в столицу из Костромы, прибежала мама Ксении. Ничего она говорить не стала, просто обняла Женьку за шею и крепко поцеловала в щеку.
— В туалете просидел, ничего не видел, никого не слышал, ни о чем не знаю, — продиктовал некто Вениамин Лютовой. — Может, пойду?
Женька уже почти кивнул, но тут из стены вытянулось фиолетовое щупальце, а затем на его отростке сначала сформировался нарост, затем — капля, вздувшаяся словно воздушный шарик. Не прошло и десятка секунд, как перед ними предстал Щукр.
— Врет, — просипел он.
— Врунов — на мороз, — не отрываясь от очередного заявления, пробормотал Эд.
— Да на кой я вам? Я ж ничего… — начал Лютовой.
— Карманы выверни и проваливай. Щукр, займись, — бросил Эд и улыбнулся лебедушке в черном: — Не беспокойтесь, если будет возможно, найдем.
Существо вышло из стены. Под его немигающим взглядом Лютовой притих и больше не пытался спорить, молча встал и поднял руки.
— Терпеть не могу живодеров, — пробормотал Эд. — А мародеров — еще сильнее.
Услышали его все, впрочем, старик не собирался понижать голос. Несколько сверхов из толпы точно попробовали отступить. К каждому из таких из стены вышел новый Щукр.
Женька с облегчением перевел дух. За их сверхъестественного помощника он, оказывается, переживал сильнее, нежели думал.
— Да что ему сделается? — усмехнулся Эд, догадавшись о направлении его мыслей по выражению лица, левой рукой достал из кармана расческу и принялся со всей тщательностью расчесывать усы.
— Вот! — чистый бумажный лист перед Женькой придавил увесистый кулон. В центре золотой монеты располагался молочно-белый кристалл. От него исходили нефритовые бороздки. По краю шла филигрань, на которой, если присмотреться, удалось бы разглядеть символы. — Вы только запишите, что я не крал. Сам отдаю. В коридоре нашел: абсолютно случайно!
Женька потянулся к украшению, но вовремя отдернул руку: кристалл полыхнул кроваво-красным светом.
— Эх, молодо-зелено, — вздохнул сверх, — за цепочку бери. И записывай, давай: Семен Федорович Лесков…
Эд, ловко ухватив кулон за цепочку, перетащил его на свою сторону стола. Женька точно
