class="p1">Адди
Я вышла на террасу. Никто пока не проснулся. Облака на горизонте светились по краям рыжим и золотым, и воздух был полон несравненной утренней свежести. В лесу за бунгало белые цветы тоже стали розовыми. Интересно, к вечеру они снова побелеют? Трудно поверить, что это тот самый лес, который вчера показался мне таким мрачным. Сегодня остров стал райским островом на все сто, как сказала бы Мелинда.
Вот интересно: изменит ли Шон своим привычкам и выйдет из комнаты, зная, что я здесь? Его присутствие сделало поездку немного интереснее, хотя мне по-прежнему гораздо сильнее хотелось в Дахаб. И вообще это не лучшая идея – замутить с совершенно незнакомым парнем, я не собиралась делать ничего такого. Мне просто… было любопытно.
У меня есть проблемы гораздо серьёзней. Я раскатала коврик для йоги, расстегнула цепочку и положила образок на пол. Для того чтобы восстановиться, надо набраться сил. На угол коврика уселась стрекоза. Её тонкое брюшко отливало перламутром, а прожилки на крылышках были того же розового оттенка, что подвядшие лепестки цветов.
Несколько раз набрав полную грудь воздуха, пропитанного ароматом цветов, я начала серию упражнений для начальной ступени Аштанга-йоги. Мои руки взлетали, как крылья, чтобы охватить всю синеву небосвода, а потом я наклонялась вперёд, словно ныряя в море. Сосредоточившись на растяжках и сокращениях мышц, я отрешилась и от оглушительных птичьих трелей, и от бесконечных мысленных диалогов. И хотя успешнее всего помогало прочистить мозги погружение под воду, эти упражнения производили похожий умиротворяющий эффект. Где-то на задворках разума по-прежнему царапались мысли о смерти, но постепенно я избавилась и от них.
Ещё одна стрекоза, уже с розовым брюшком и белыми прожилками на крыльях, заняла место на противоположном краю коврика.
– Доброе утро, милая!
Я потеряла равновесие и покачнулась. Стрекозы упорхнули.
– Как ты себя чувствуешь? – Мама уже устроилась в шезлонге с чашкой кофе, скрестив длинные загорелые ноги.
– Хорошо. – Я упёрлась ладонью в коврик и попыталась восстановить нарушенную позу.
– Ты заметила, эти цветы изменили оттенок? – спросила она. – Глазам своим не верю!
Когда тело сложено в двух разных плоскостях, говорить не очень удобно, так что я ограничилась согласным бурчаньем.
– Мелинда только и твердит, какой особенный этот остров, но я даже не представляла, насколько! – Мама рассмеялась, и всё лицо её засияло от радости. Я не сумела припомнить, когда в последний раз такое видела. Наверное, она могла бы быть так же счастлива в день свадьбы, если бы не переживала из-за меня. А я была слишком занята, стараясь кашлять кровью в платок так, чтобы никто не заметил.
Я выпрямилась и стала делать длинные выпады и наклоны вбок. Стоило взмахнуть рукой, и в груди возникала острая боль. Но если я продолжу дыхательные упражнения, гимнастику и растяжки, если я буду укреплять своё тело, оно обязательно выздоровеет. Я ни за что не сдамся.
Мама передвинулась на край шезлонга и сказала:
– Я просто хотела тебя поблагодарить.
– За что? – Наклон в другую сторону – и в груди снова закололо, точно в том же месте. Пожалуй, стоит больше заниматься дыхательными упражнениями.
– За то, что развлекаешься с нами и согласилась сюда поехать.
В данном случае развлекаться с кем-то означало позволить им выбирать те рестораны, которые тебе не нравятся, а также отказаться от поездки в Египет, на которую копила деньги целый год, и главное – от мечты всей моей жизни. Но это не вина моей мамы.
– Я серьёзно. – Мама подошла к зеркалу, отражавшему мою позу, так что мы видели в нём друг друга, хотя смотрели в разные стороны. – Это было нелегко для тебя во многих смыслах, но ты ни разу не пожаловалась. И скажи, ты уверена, что чувствуешь себя хорошо?
– Да. – Я широко расставила ноги и наклонилась вперёд так, что коснулась лбом коврика. Она обошла меня и повторила мою позу так, чтобы видеть меня между своих ног. Ожерелье из кусочков дерева упало ей на лоб, и мы обе рассмеялись.
– Ты ведь сразу скажешь мне, если почувствуешь что-то не то, правда? – Она откинула ожерелье и усилила наклон. Моя мама занималась йогой с девяностых годов. И это было исключительно её увлечением – пока я не обнаружила, что навыки йоги помогают при погружениях в воду. Она была в восторге, когда я тоже стала ходить на занятия, хотя в последнее время предпочитала более щадящие упражнения, чем я.
– Правда, – ответила я. Так открыто врать во время занятий йогой казалось очень неправильным, ведь эти практики должны выявлять в человеке самое лучшее. Но в моём случае самым лучшим было дать маме получить удовольствие от медового месяца после всего, через что мы прошли. Я резко выпрямилась, и мир вокруг закружился и покачнулся из-за оттока крови от головы.
– Доброе утро, йоги! Или вам положено говорить «намасте»? – Дэвид прошлёпал на террасу, облачённый в любимые шорты цвета хаки и футболку с принтом какой-то замшелой группы. Она могла бы показаться крутой, если бы не была так накрахмалена и отглажена.
– Здравствуй, милый, – пропела моя мама, и я вдруг подумала: она и с папой говорила так же? Может быть, ещё до моего рождения, до того, как они стали постоянно ссориться?
Диафрагму свело от усилий, когда я снова сделала наклон вперёд, держа руки за спиной.
Не кашляй! Трудись, выздоравливай!
– Ты не забыл свои таблетки от сердца? – спросила мама.
– Ни в коем случае, – заверил Дэвид. – А ты не видела мой бинокль?
– Я точно знаю, что мы брали его с собой. – Мама сунула ноги в шлёпанцы, и они удалились с террасы. Я попыталась снова сосредоточиться на йоге, но у меня ничего не вышло, а от липкого аромата тропических цветов защипало в носу. И тут же разразился сильнейший неудержимый приступ кашля. На бетонном полу заалели капли крови. Возле них присели белые и розовые стрекозы: они как будто трогали мою кровь передними лапками. Пробовали её. Пробовали… Я зажала рот одной рукой, а другой смахнула их с пола.
– Хм. Ты в порядке?
Я обернулась: это Билли неловко переминался с ноги на ногу возле куста, усыпанного младенчески розовыми соцветиями. Я тут же пожелала никогда в жизни больше не слышать этот вопрос.
– Это в порядке вещей после спадения лёгких, – буркнула я, стараясь не смотреть на те частицы своих внутренностей, которые сейчас оказались снаружи. – Видел бы ты, что из меня вылетало, когда я кашляла недели две назад.
Он приподнял козырёк оранжевой бейсболки и всмотрелся в меня:
– Ну и
